Онлайн книга «Подглядывающая»
|
Хорошо, что сейчас фотограф не видит моего лица. Оно выражает примерно то же самое. На душе мерзко. Но обвинять Стропилова я не буду. Я не лучше его. – История, – с внутренним торжеством произносит Юрий. – Теперь вы понимаете, о чем я говорю. – Это… вввыглядит... не… ссовсем… ззаконно, – с трудом завершаю я мысль. – Искусство превыше закона. Искусство превыше всего. Разве нет? – он резко поворачивает кресло – и мы оказываемся лицом к лицу. – А теперь расскажите, что вы здесь делаете. Его руки – на металлических подлокотниках. Я зажата между спинкой стула и чугунным взглядом фотографом. Я не двигаюсь. Смотрю ему в глаза, но не могу прочитать ни одной эмоции. Делаю глубокий вдох. – Ппрезентация. Фотограф убирает руки, выпрямляется. Ощущение такое, будто он только что перестал сжимать мне горло. – Презентация – завтра. Сегодня был, так сказать, предпоказ, но он закончился час назад. Кто дал вам такую неверную информацию? – Ддрузья… друзей. Мможет, ппросто… ошиблась, – кажется, я покраснела от усилий. Но фотограф словно не замечает этого. – Снимите парик. Я молча буравлю его взглядом. – Вы боитесь меня? «С чего вы взяли?» я сокращаю до «Нет». Стропилов уходит в дальний конец студии и возвращается с двумя бокалами шампанского. Протягивает мне один. Качаю головой. – Вас угощает хозяин выставки. В голове крутятся причины отказа, но также причина, по которой отказывать нельзя: я под подозрением. Я обязана разрядить обстановку. Пригубливаю шампанское. Стараюсь улыбнуться как можно естественнее. Стропилов делает большой глоток. – Буду с вами откровенен. У вас сильный дефект речи. Вы знаете об этом – и это отражается в вашем взгляде, вашем выражении лица – даже когда вы молчите. Ваш взгляд выражает больше, чем взгляд обычных людей. А это значит – тайна. Загадка. Недосказанность. История. Поэтому ваш портрет будет выделяться среди сотен портретов других шатенок… В общем, я хочу вас сфотографировать, – он делает паузу. – Но не в этой одежде. Теперь я делаю глоток шампанского по доброй воле. Я не хочу быть его моделью. Но я могу воспользоваться его предложением в своих целях. – Ккакая… одежда? – Вам понравится. Еще глоток. – Ггде… ппере… переодеться? Он указывает на ширму. Прихватив сумочку, я направляюсь туда. Шампанское тихонько шумит в голове. Вынимаю из прически шпильки и невидимки, снимаю парик – и вешаю его на ширму так, чтобы фотограф понял: процесс пошел. Молниеносным движением достаю из сумочки телефон. Набираю сообщение: «Я ухожу!» Ответ приходит через несколько секунд. «Два часа! Любой ценой!» «Нет!» «Жизнь или смерть». Чертыхаюсь про себя и прячу телефон. Эй, конечно, блефует. Не могу представить ситуацию, при которой мое присутствие здесь стало бы вопросом его жизни или смерти. – Раздевайся, – приказывает фотограф. У меня мутнеет перед глазами. Смотрю на свою руку: я так сильно зажала шпильку, что она вот-вот проткнет кожу. Но это почти оружие, я могу защищаться. Я вздрагиваю, когда внезапно на ширму обрушивается черный кожаный плащ. А на него – нижнее белье рубинового цвета и чулки с подвязками. – Одевайся – и на подиум. Смотрю то на сумочку, в которой спрятан телефон, то на белье. То на сумочку, то на белье. Возможно, Эй блефует. А если нет? Если то, что он делает, – действительно вопрос жизни или смерти? Осталось сорок минут. Потом я вычеркну его из своей жизни. Больше никаких заброшенных строек – и никаких поводов, чтобы снова оказаться ему должной. – Свет готов! Камера тоже, – доносится из глубины студии. Ледяными пальцами стягиваю с себя колготки. Отрываю этикетки от белья. Застегиваю плащ на все пуговицы. Прячу шпильку в карман плаща. Выхожу из-за ширмы. Фотограф сканирует меня взглядом – от макушки до пяток. И закрывает дверь студии на ключ. На ватных ногах становлюсь в центр подиума. Щурюсь от света лампы, который бьет в глаза. – Расстегни верхнюю пуговицу. Я медлю. Тогда он подходит ко мне – так близко, что я невольно опускаю голову. Упираюсь взглядом в объектив фотоаппарата, висящего у него на шее. Несколько секунд Юрий стоит, не двигаясь, и я могу только догадываться, что у него на уме. Потом он спокойным, четким движением прячет волосы мне под плащ. Немного его встряхивает, чуть взъерошивает мою прическу. Рывком расслабляет пояс на плаще, расстегивает верхнюю пуговицу, еще одну. Я невольно прикрываюсь руками. – Отлично! Руки не убирай. Стропилов приподнимает мне подбородок так, что у меня не остается другого выхода, как встретиться с фотографом взглядом. От этого пересечения взглядов – волнительно и страшно. Страшно больше. Наконец, Стропилов отходит на несколько шагов. Щелчки затвора. – Смотри на меня. Я смотрю, но толком не вижу его – от волнения картинка перед глазами нечеткая. – Прихвати пальцами ворот плаща. Смотри на меня! Фотоаппарат щелкает и щелкает. – Выставь колено, – просит Юрий, и я слышу: его голос изменился, стал тише, в него вплелась хрипотца. – Вот так. Хорошо! Умница! Щелчки затвора. – Теперь сними плащ. Я сглатываю ком в горле. Расстегиваю еще одну пуговицу. Едва могу себя заставить это сделать. Сколько мне осталось времени? Десять минут? Двадцать?.. Под плащом у меня – только белье. Пальцы не слушаются. Юрий снова подходит ко мне. Расстегивает пуговицу за пуговицей, постепенно, через равный промежуток времени. Одним движением стягивает с меня плащ – и вот я перед ним. В белье – но словно обнаженная. Он отходит на пару шагов. Я не могу заставить себя поднять голову. Не могу встретиться с ним взглядом – я знаю, что увижу. Юрий притягателен. Особенно сейчас, когда он увлечен работой – и когда я так остро чувствую, что его влечет ко мне. – Смотри на меня! Я с усилием воли поднимаю на него взгляд. – Оближи губы. Я подчиняюсь. |