Онлайн книга «Подглядывающая»
|
Never111: Ты специально отправил меня к Стропилову? Чтобы он «заценил» меня, как модель? Серый: Да, Эм. И модель ему очень понравилась. А дальше я из кожи вон лез, лишь бы оказаться к тебе поближе. Я давал тебе все, что ты хотела: развлечения, дружеское плечо, страсть, любовь, Ренату. Любой каприз – только пожелай. Never111: Эй. Серый: Да, Эм? Never111: Ты псих. Скрипнула кровать – Эй встал. Я замерла в кресле. Он вошел в комнату. Прислонился плечом к дверному косяку. Теперь Эй вовсе не казался парнем, который хотел убедить меня в предопределенности нашей жизни. Он был холодным, как лед, и острым, как бритва. – Где карты памяти, Эм? – спросил он устало и жестко. Я сглотнула ком в горле. Казалось, сумерки густели с каждой секундой. – Уннитожены! Эй оттолкнулся от дверного косяка. Остановился передо мной, руки – в карманах куртки. – Проверим, как далеко я способен зайти, чтобы узнать, не врешь ли ты? Нечего было проверять. Я знала, на что он способен. – Ты такая же ненормальная, как и я, Эм. Думаешь, что проблемы с речью – твой единственный дефект? Считаешь, что подглядываешь, потому что тебе смертельно одиноко? Одиночество послужило пусковым механизмом – вот и все. Оно позволило тебе выплеснуть свое уродство в такое вот увлечение. Если бы твой брат не погиб – старт был бы другим, но исход – тем же. Мы оба любим подглядывать. Мы – одинаковые, Эмма. Он протянул ладонь. Я не стала его провоцировать – достала из кармана джинсов карты памяти. – Это не последняя наша встреча. И он ушел, хлопнув дверью. Не знаю, сколько прошло времени после ухода Эя. Сейчас за окном глубокая снежная ночь. Ощущение такое, будто снег и по эту сторону стены – я замерзаю, укутанная им. Знаю, это ледяное спокойствие – конец, и, все же, не шевелюсь. Иногда конец – это не самое плохое. Из снежного полусна меня возвращает в реальность звук голоса – я слышу свое имя. Сердце вздрагивает. Открываю глаза. Темно, только прямоугольник окна цедит тусклый свет. В моей ладони зажат телефон. Включаю его. Сергея нет в сети. Сжимаю телефон так сильно, что, кажется, он должен сломаться. И снова слышу: – Эмма… Я всхлипываю. Пытаюсь улыбнуться, будто меня застали врасплох. Беззвучный голос несуществующего человека. Глаза щиплет от слез. «Эмма… Какая у тебя погода?» Я смеюсь и плачу одновременно. Я не сумасшедшая. Я осознаю, какой финт выкинуло мое подсознание, и отчего так произошло. Но пытаюсь удержать эту тоненькую ниточку, связывающую меня с придуманным мужчиной, которого я люблю. «Эмма, так какая у тебя погода? И во что ты сейчас одета? Рассказывай!» «Неважно», – мысленно говорю я. «Неважно? Иногда мне кажется, что ты не женщина, Эмма». Я отлично представляю скобочки-улыбки, которые Сережа поставил бы в конце этого сообщения. «Ты улыбаешься, Эмма…» «Не могу не улыбаться, когда разговариваю с тобой». Огромным усилием вытаскиваю себя из кресла. Тело ломит, будто от простуды. Подхожу к окну. Мне так холодно внутри, что стекло кажется тонким слоем прозрачного льда. Снежная королева. Моя квартира – замок изо льда. Я вспоминаю, как мы с Эем пели караоке песню из «Холодного сердца» – и во рту появляется такой горький привкус, что я морщусь. «Я знаю, что тебе сейчас надо, – тотчас же приходит на помощь Сережа. – Свет торшера, плед, огромный кусок творожного кекса с взбитыми сливками и большая кружка кофе с молоком и корицей. Вместе с последним глотком кофе, собирая крошки, упавшие тебе на колени, ты поймешь, что счастлива». Я невольно бросаю взгляд на отражение пустого кресла в стекле. Пустота. Одиночество. Снова. «Кажется, я больше никогда не буду счастлива…» «Это очень по-женски, Эмма». Касаюсь стекла подушечками пальцев. Точно – лед. «Сережа, мне кажется, я падаю…» «А, на самом деле, ты – летишь!» – Пперестань быть ттаким оппптимистичным! – громко, вслух требую я. «Я – это ты. Так что, сама перестань». Я чувствую его улыбку – рябью в воздухе. Сергей словно стоит у меня за спиной. Кажется, я улавливаю боковым зрением его силуэт. Как же горько!.. Крепко сжимаю пальцами переносицу. «Эмма, Эмма, Эмма… Не исчезай! А знаешь что? Я жутко голодный! Угостишь меня чем-нибудь?» Смотрю на свое невесомое отражение. Теперь это и есть я? Бледная, прозрачная, почти ненастоящая. Продолжать это общение или?.. Но все «или» глядят на меня такими жадными глазами, будто хотят сожрать. Грозят снова утянуть под снег. – У мменя есть кое-что, но это тты тточно не будешь есть. «Ржавые гвозди?» – интересуется Сережа, облокачиваясь о спинку кресла – я отчетливо вижу это в отражении стекла. Я заставляю себя пойти на кухню. Сложно даются лишь первые шаги. Нащупываю на полке банку, она едва различимо светится в темноте. Беру ложку, возвращаюсь в комнату для чтения. Открываю банку на подоконнике. – Мед! «Лучше уж ржавые гвозди», – смеется Сережа. – Ззначит, ты нне будешь ппретендовать на мою ппорцию, – зачерпываю ложку меда и засовываю себе в рот. – Мммм… Как ввкусно! «Кушай, сколько влезет. Только дыши потом не на меня, а в другую сторону. Но смотри на меня». Зря я об этом подумала… Снова болезненная завязь в солнечном сплетении. Снова резь в глазах. Сладкий мед смешивается на губах с солеными слезами. Втыкаю ложку в мед. Опираюсь ладонями о подоконник. Все, не могу… «Эмма, не раскисай!» «Эмма». «Эмма!» «Вот скажи, чего ты хочешь?» Я заставляю себя думать. Мысли перекатываются так тяжело, как слова у меня в горле. «Ну же, Эмма! Чего ты хочешь?» «Из реального», – на всякий случай уточняет Сережа. Снова бросаю взгляд на пустое кресло, едва различимое в темноте. – Я нне знаю, чего ххочу… – и в этот момент, словно против воли, я что-то нащупываю в глубине себя. – Но я точно знаю, чего не хочу. |