Онлайн книга «Не мой Ромео»
|
Тетя Клара торжественно поднимает кулак: – Женская банда Дейзи в своем репертуаре! Мы – хозяйки этого города. Никто не сравнится с нашими кастрюлями – и с твоей мамочкой в роли свахи. – Какой еще план? Нет никакого плана! – отмахиваюсь я. Но мама продолжает, словно не услышала меня: – Его жена умерла три года назад, мир ее душе. Ему так одиноко! Я представляю седого мужчину с Библией. Боже, помоги! Я вздыхаю. – Вам обеим место в психушке. Если бы я знала про ваш план, то ни за что бы не пришла. Мама пожимает плечами. – Тебе надо начать знакомиться с мужчинами. Тогда тебе будет проще пережить, когда Престон и Жизель… Ну, ты понимаешь. – Она жалостливо смотрит на меня. – Когда они поженятся, – твердо заканчиваю я ее фразу. Тетя Клара изображает панику. Мама косится на нее: – Брось, Клара. Все серьезно. Елена – старшая сестра, она должна была выйти замуж первой. Теперь ей грозит участь старой девы… Я умоляюще смотрю на небо. Боже, помоги! Знаю, я не всегда была примерной девочкой, тем более в этот уик-энд, но, прошу Тебя, помоги мне унять мою назойливую мамочку! – Хватит переминаться с ноги на ногу, Елена. Идем! – Мама тянет меня за руку. Я обреченно смотрю на нее. У мамы на счету есть выходки и похуже. Когда в последнем классе школы мой парень взял и поссорился со мной за неделю до выпускного бала, она позвонила подруге в Нэшвилл и уговорила ее прислать к нам сына-студента мне в утешение. Тот приехал на лимузине, даже взял напрокат смокинг, чтобы соответствовать моему платью с роскошным корсажем. На балу мы с ним почти не разговаривали. Зато моих подруг он так очаровал, что они все время болтали не со мной, а с ним. Моя мать – хорошо смазанный механизм с могучим скрытым потенциалом. Страшное дело! – Мама, сейчас двадцать первый век. Мне даже замуж не надо. Могу до самой смерти жить с Тофером. – Я говорю это тихо, потому что мимо нас проходят несколько прихожан, бормоча «доброе утро». Мама провожает их взглядом, нарочито выпрямляя спину. – Не будем о Тофере. Знаю, у нее на Тофера зуб, причем не потому, что он гей, что странно. Он – мужчина и живет со мной под одной крышей, а это служит темой для пересудов. Когда она впервые спросила меня про Тофера, я вспылила и топнула ногой. Бабушка оставила этот дом мне, он мой. Иногда я ей поддаюсь, но когда доходит до моих любимых людей, я проявляю строптивость. Под звон колокола я волочу ноги, раздумывая, не лучше ли будет повернуть назад. Мама замечает на моем лице сомнение. – Послушай, ты уже здесь. Просто пожми ему руку у входа – это все, о чем я тебя прошу. Ты работаешь совсем рядом, в библиотеке. Рано или поздно вы все равно познакомитесь. К тому же никогда заранее не знаешь, когда тебе понадобится священник. Это полезное знакомство. Он – человек прогрессивных убеждений: побелил церковь, заказал новые псалтыри. Он вроде тебя – современный человек. Между нами нет ничего общего. Тетя Клара подбадривает меня улыбкой. – Ты еще не все знаешь. Твоя мать пригласила его на воскресный обед. Будет куриное рагу и домашние дрожжевые роллы. А еще жареные стручки бамии и картофельное пюре с чеддером. – Тяжелая артиллерия, – комментирую я. – Я достала хороший фарфор, – дополняет мама. – И салфетки с монограммами? – интересуюсь я. Она утвердительно кивает. – Наверное, на столе будут стоять свежие цветы. Мама довольно улыбается. Я ругаюсь про себя. – К вашему сведению, проповедник меня не интересует, – признается тетя Клара. – Синоптик с телевидения – вот о ком мне хочется услышать. Я слыхала, что он оказался заядлым игроком. – Она хихикает, я сердито щурюсь. Трепло Тофер! Он дружит с моей тетушкой… – Это Тофер тебе наплел? – шиплю я. Когда он только успел? Не иначе, уведомил ее эсэмэской. Тетя не соизволила ответить. Мы открываем дверь и входим в церковь. Мама тут же начинает общаться с несколькими прихожанами, окликнувшими ее по имени. При этом, заученно им улыбаясь, она упорно подталкивает меня к человеку, стоящему в центре зала. Я чувствую себя так, словно обречена на заклание. – Дорогой Патрик, это моя дочь Елена. – Она вцепляется в его руку как клещами и заставляет оглянуться. Я приподнимаю бровь. Она обращается к нему по имени! Почему-то я не удивлена. Что ж, оказывается, Патрик Родс – приятный молодой человек, с виду ученый, с густыми волосами песочного цвета и умным взглядом из-под современных очков в черной оправе. Красавцем его не назовешь – не то что одного моего знакомого! Кажется, он похож на моего бывшего из колледжа. Мама!.. Я вздыхаю. Ничего не скажешь, она знает, какой типаж меня привлекает. – Привет! – Приятный низкий голос, достойный рост, стройная фигура, хорошо сидящий синий костюм. Он моложе, чем я ожидала, – лет тридцати пяти. Что случилось с его женой? Уверена, мама в курсе. Она крепко держит меня под руку, как будто стоит меня выпустить – и я метнусь к двери. И он, и я – ее заложники. Женщина-маньяк! – Елена трудится в городской библиотеке. По вторникам и четвергам она рассказывает чудесные истории дошколятам. Она обожает детишек! Я издаю беззвучный стон. Вранье! Мать изображает меня квочкой, мечтающей осесть и завести многочисленное потомство. Да, рано или поздно, когда я повстречаю своего человека, это произойдет, но выступление перед трех-четырехлетками сродни укрощению диких кошек. У Тофера это получается несравненно лучше. Мама не закрывает рта. – Обязательно туда загляните! У них появилась новая секция биографий. – Она ослепительно улыбается. – Вы говорили, что любите биографии. – Да, говорил. – Его тон суховат, маме адресована приподнятая бровь. Я стараюсь не засмеяться. Он неразговорчив; наверное, со времени кончины жены успел утомиться от мамаш, пытающихся пристроить своих дочек. Пока мама болтает с Патриком, тетя Клара шепчет мне на ухо: – Вот бы он достался мне! Мечтаю о регулярных оргазмах! – Слышал бы тебя Скотти! – шепчу я в ответ. – Уверена, он приходил к тебе вчера вечером и ушел до рассвета. Сколько можно таиться? Когда ты сделаешь из него настоящего мужчину? Она щипает меня за руку – несильно, так, чтобы никто не заметил. Я закашливаюсь, чтобы замаскировать смех. Вижу, она сияет – не иначе, вспоминает, как Скотти кладет свою почту ей в прорезь… От моего взгляда она краснеет. |