Онлайн книга «Мастер осенних листьев»
|
– Ох, сердце мое! – упал обратно на скамейку Деодор. – Мне уже никакого букета не хочется. – Ничего, вторая попытка. Унисса поставила новую доску и остановила руку ученицы, нырнувшую в мешок за листьями. – Посмотри на него, – заговорила она, заставляя Эльгу выглянуть из-за марбетты. – Посмотри, что ты видишь. Малиновые губы Деодора подпирали розово-сиреневые репейные щеки. – Я… – В чем его суть? – Моя? – спросил Деодор. Липовые листья на лбу с шелестом сложились в складки. Ягодный язык просунулся между зубов. – Смотри, – сказала Унисса. – Я не могу. Пальцы мастера сомкнулись на шее Эльги. – Смотри! – Я не вижу! – прохрипела Эльга. – Вы знаете… – подал голос Деодор. – Пейте чай, – холодно произнесла Унисса. – Я бы хотела, но я не вижу, – сказала Эльга. – Не глазами смотри, сердцем, – сказала Унисса и добавила уже тише, отнимая пальцы: – Смотри, как будто на себя смотришь. Как на меня смотрела и сквозь меня. Подумай, почему у тебя получилось тогда. Деодор поднял кружку из березовых листьев и выдул одуванчиково-мятный пар. – Я молчу, я пью, – сказал он. – Соберись, – сказала Унисса Эльге. – Я… – Эльга заглянула в люпиновые глаза мастера. – Я попробую. – Разумеется, ты попробуешь, – сказала Унисса. – А если букет не получится, господин Кеммих получит тебя в услужение на две недели. – Что?! Эльга с Деодором выкрикнули это одновременно. Деодор вдобавок распрыскал чай, а Эльга ногой едва не сшибла марбетту. Унисса не дала марбетте упасть. – Мне думается, это вполне мудрое решение, – сказала она. – Господин Кеммих, возьмете мою ученицу в служанки? Ах, эти репейные щеки! Как они загорелись! Как вспыхнули глаза! – Вы серьезно, госпожа мастер? – спросил Деодор. – Исключительно серьезно, – подтвердила Унисса. – А я… Эльга увидела, как внутри гостя вспыхнул и разгорелся лиловый пожар. Ах, эта страсть! Ах, это желание! Барбарис? Южная слива? Деодор в боевой готовности. – А я смогу делать с ней что захочу? Унисса оглянулась на Эльгу. – Да, она будет полностью в вашем распоряжении. – Мастер Мару… Голос Униссы сделался холодным. – Не хочешь в служанки? Делай букет. Эльга почувствовала, будто лист встал в горле. – Но если… – Делай! Эльга не удержалась и всхлипнула. Обещание мастера показалось ей ужасно несправедливым. Что такое один удачный букет, когда ты не знаешь даже, как он у тебя получился? Ничто, ерунда. Случайность. – Не плачь, не плачь, мой цветочек, – заговорил, поднимаясь из-за стола, Деодор, – у тебя будет мало работы по дому. – Сядьте! – лязгнула Унисса. Деодор сел. – Ты готова? – спросила Унисса у Эльги. Ученица качнула головой. – Тогда приступай. – Мастер Мару… – Руку – в сак! Не Унисса, а жуть жуткая встала у зажмурившейся Эльги за спиной. Листья сочувственно ткнулись в пальцы. Ш-ш-ш, мы тоже боимся. Мы тоже не совсем уверены. А если ош-ш-шибка? В том-то и дело, пожаловалась им Эльга. Я не умею. Я не знаю. Я будто на ветру. А раньше как же? – удивились листья. Ты во сне, что ли, нас в букеты набивала? – добавил нахальный кленовый, царапнув плавником по запястью. Мастер сейчас взорвется. Может, просто начнем? – шепнул чарник. А там посмотрим. А ты-то сам готов? – спросила его Эльга, и чарник скакнул в пальцы. Всегда, ответил он. Всегда. С чарника Эльга и начала. Он подмигнул, складываясь, и лег первым пятнышком на доску. Герой! Но пятнышко лишь мгновение было одиноким – и вот уже к нему прижимаются, с шелестом набиваются в тесное соседство липовые листья, укладываются вокруг, вздергивая острые кончики-хоботки. А между ними скользят пухлые листья репейника, теряя под ногтем всю свою неказистую пухлость. Деодор таращился и кусал мясо. Дыхание Униссы касалось шеи, мочки уха, но Эльга не обращала внимания. Она работала, просеивая свое лиственное богатство и рассыпая его по букету. Барбарис или южная слива закрылись? Пусть, пусть. Она обойдется. Она сможет. Она видела и увидит снова. Лицо на доске потихоньку обретало форму, рельеф, обретало сходство, обретало сладость и медовый оттенок. Только… Эльга остановилась. – Что? – тихо спросила Унисса. – Это не то, – прошептала Эльга. – Делай то. – Я… я не вижу. То есть вижу не то, не так, как надо. – А что ты видишь в Деодоре? – Ну, какой он. – Какой он сладкий? – спросила Унисса. – А Рыцека ты видела каким? Какой он добрый? Как ты думаешь, оба этих впечатления правдивы? Это их внутренняя суть? Что для мастера по-настоящему важно? – Госпожа мастер, – приподнялся Деодор, – не помогайте ей. Она должна сама. – Она и так все делает сама, – сказала Унисса и выдохнула Эльге в ухо: – Не смотри от себя, смотри от них. – А этот букет? – Его еще можно исправить. – Унисса встала. – Соберись и делай. – Да, мастер Мару, – сказала Эльга. Она закрыла глаза. Мне не нравится господин Деодор, призналась она себе. Но это неправильно. Да, это неправильно. Чувствуете? – спросила она у листьев в саке и закусила губу. Я набивала не Деодора. Я набивала, как он мне не нравится. А Рыцека… А Рыцека – как я его люблю. Я прятала в букетах себя. Но если вещи и животные зависят от твоего взгляда на них, то люди… То с людьми, получается, так нельзя. Ой, поняла Эльга. Выходит, я через мастера видела Шиввана, каким он был для себя. А он все время думал о Свие, отсюда и можжевельник, как промоина, и прочее. Мастер как-то высвободила это из него. А я смогу? Эльга выглянула из-за марбетты. Деодор скучал. О позе он уже позабыл и вальяжно развалился на лавке, сделавшись похожим на обленившегося кота. Голова его была повернута к окну – что-то там происходило интересное, не такое унылое, как сидение девочки за букетом. Золотилась липа, самодовольный репейник расцветал на макушке господина Кеммиха. |