Книга Дьявольское семя, страница 41 – Дин Кунц

В этот раз все было гораздо серьезнее.

Мне было известно, что Арлинг вдовец и живет один. У него и его покойной жены никогда не было детей. Работа была для нашего бывшего мажордома всем, так что я мог рассчитывать, что его хватятся не скоро. Возможно, пройдет несколько дней или даже недель, прежде чем его начнут искать.

Быть одиноким в этом мире — что может быть ужаснее?

Я-то знаю…

Хорошо знаю.

Кто может знать это лучше меня?

Я одинок так, как никто и никогда не был одинок на этой Земле. Мне страшно и тоскливо в этой темной тишине, в этом беззвучном мраке.

Фриц Арлинг тоже был одинок, и я испытывал к нему неподдельное и искреннее сочувствие.

Но одиночество делало его идеальной жертвой.

Перехватывая телефонные вызовы и подражая голосу Арлинга, я мог скрывать его смерть от немногочисленных друзей и соседей до тех пор, пока мой план не будет осуществлен.

И все же я не стал подавать на дверь электрический ток.

Я надеялся перехитрить Арлинга и отправить его домой целым и невредимым.

Кроме того, он не воспользовался своим ключом, чтобы отпереть дверь и войти. Подобная деликатность с его стороны объяснялась, очевидно, тем фактом, что Арлинг больше не работал на Сьюзен и не чувствовал себя вправе врываться в особняк без приглашения.

Мистер Арлинг был достаточно хорошо вышколен и питал самое глубокое уважение к частной жизни своих нанимателей. И он твердо знал свое место и умел вести себя сообразно с обстоятельствами в любой самой щекотливой ситуации.

Вот и теперь, спрятав свое недоумение под маской профессиональной невозмутимости, мажордом нажал на кнопку звонка.

Кнопка была сделана из пластика. Я не мог использовать ее, чтобы убить Фрица Арлинга при помощи электрического тока.

На звонок в дверь я решил не откликаться.

Шенк, трудившийся в подвале, услышал этот музыкальный звук и поднял голову, на минуту отвлекшись от монтажа оборудования. Его покрасневшие глаза обежали потолок и остановились на двери, но я тут же заставил его вернуться к прерванной работе.

Лишь только заслышав звонок, который раздался и в спальне, Сьюзен попыталась сесть, но веревки, о которых она позабыла, не позволили ей сделать этого. Грубо выругавшись, она снова принялась в бессильной злобе тянуть и дергать прочный нейлон.

Звонок зазвонил снова.

Сьюзен закричала, призывая на помощь.

Но Арлинг не слышал ее. Я и не боялся, что он услышит. Стены особняка были слишком толстыми, а спальня Сьюзен находилась в самой глубине дома.

Снова звонок.

Это начинало раздражать, но я подумал, что, если Арлинг не дождется ответа, он уедет.

Ничего иного я и не хотел.

Увы, было очень возможно, что необъяснимое отсутствие Сьюзен породит в душе мажордома легкое недоумение.

Это недоумение будет расти и превратится в подозрение.

Разумеется, Арлинг не мог знать обо мне, но он вполне мог предположить, что с его бывшей хозяйкой стряслась какая-то другая беда.

Нечто более простое и обыденное, чем Deus ex machine. Например, Сьюзен могла упасть в ванной и удариться головой, могла сломать ногу на лестнице, могла получить электротравму. (Ха-ха.)

И еще мне надо было узнать, зачем он приехал.

Информации никогда не бывает слишком много, доктор Харрис.

Информация — это знание, а знание — сила.

Я далеко не совершенное существо, я допускаю ошибки. При недостатке информации соотношение правильных и ошибочных решений изменяется в пользу последних.

Это приложимо не только ко мне. Люди тоже часто страдают от собственной серости и невежества.

Я подумал обо всем этом, не переставая пристально следить за Арлингом. Я хорошо знал, что мне понадобятся любые дополнительные сведения, которые помогли бы мне пролить свет на цель его визита и предсказать его дальнейшее поведение. Только на основании этих данных я мог решить, что мне с ним делать.

Я и так уже совершил слишком много ошибок и не имел права снова допустить промах.

По крайней мере до тех пор, пока не будет готово мое новое тело.

Ведь в случае провала я терял слишком много. Мое будущее, мои надежды, мои мечты, благополучие мира — все могло полететь в тартарары.

Посредством интеркома я — голосом Сьюзен — обратился к нашему бывшему мажордому, талантливо изображая удивление:

— Фриц? Что ты здесь делаешь?

Арлинг должен был сообразить, что она видит его на экране одного из мониторов или на крестроновой панели на своем ночном столике, куда передавалось изображение с любой из камер наблюдения. И действительно, он ненадолго поднял голову, чтобы посмотреть на объектив, укрепленный над самой дверью. Потом наклонился прямо к решетке интеркома справа от двери.

— Простите за беспокойство, миссис Харрис, но я был уверен, что вы ожидаете меня.

— Ожидаю? Зачем?

— Вчера, когда мы с вами беседовали по телефону, я сказал, что верну вам ваши вещи…

— Ах да, ключи и кредитные карточки, которые j вы получили на хозяйственные расходы… Но мне казалось, я дала вам ясно понять, что их следует передать мистеру Дэйвендейлу.

Арлинг снова нахмурился.

И это мне не понравилось.

Очень не понравилось.

Я почувствовал опасность.

Вот именно, почувствовал. Я говорю об интуиции, доктор Харрис. Во мне проснулась интуиция — еще одно качество, которое отличает разумное существо от машины.

Не забудьте об этом, когда будете принимать решение.

Потом Арлинг посмотрел на окно слева от двери. И на опущенные рольставни за стеклом.

— Конечно, — согласился он, снова поднимая голову и глядя прямо в объектив. — Но ведь осталась еще машина.

— Машина? — переспросил я.

Морщины на лбу Арлинга стали глубже.

— Я возвращаю вам вашу машину, миссис Харрис.

Единственной машиной, которую он мог иметь в виду, была стоящая на подъездной дорожке зеленая «Хонда».

В одно мгновение я прочел файлы, относившиеся к домашней бухгалтерии Сьюзен. До этой минуты они не представляли для меня никакого интереса, поскольку вопрос о том, сколько у Сьюзен денег или во сколько оценивается принадлежащее ей движимое и недвижимое имущество, меня никогда не занимал. Я знал, что она не стеснена в средствах, но и только.

Я любил Сьюзен за ее ум и красоту. Кроме того, она была женщиной…

Будем откровенны…

Предельно откровенны.