Онлайн книга «Десять железных стрел»
|
Я не знала. Но я знала, что он мне предлагает. Мое сердце трепыхалось в такт его огням. Я чувствовала вибрацию его голоса внутри, как он читает мои чувства, словно они написаны на стене. Я слышала данные им обещания, его искренность. Интересно, как легко протянуть ему руку в ответ и все получить. Но для этого… мне пришлось бы сперва ее отпустить. Я снова посмотрела на Лиетт. А она – на меня. Ни боли в глазах, ни страха, ни презрения. Он говорил с ней, как и со мной, сулил награду, то, что она не могла даже выразить словами. Интересно… хлынули ли видения обо мне в ее разум так же, как видения о ней затопили мой? Наши глаза встретились. Она едва заметно улыбнулась, мягко и нежно, как в первый раз. Она крепко сжала мою руку. Я знала, каким будет наш ответ. Я повернулась к чучелу. И улыбнулась ему. Закрыла глаза и подняла руку… И спустила курок. Руина разбилась о его черепа. Звуковой взрыв разворотил кости и дерево, отправив пару огромных черепушек в полет. Оставшиеся пустые глазницы уставились на меня. И мне подумалось, уж не разочарование ли я вижу? Может быть. Даже если и нет, то по виду занесенного кулака я точно поняла, как он разочарован. Он задрал его высоко в небо… И обрушил на нас. Всегда думала, что хочу песню о своей гибели. Как про времена больших пожаров и кровавых войн, о которых пели в тавернах, как только все выпивали на два стакана больше нужного. Или, может, хочу торжественную балладу, вроде тех, что пели барды на улицах. Балладу, где я сложила меч и растворилась легендой. Что-то мне подсказывало, что оставшегося от меня на песню не хватит. Но если бы осталось… Надеюсь, это будет что-то медленное. Мягкое и нежное. Похожее на песни, которые девушки поют своим возлюбленным. Или матери детям, чтобы поскорее уснули. О том, что Сэл Какофония смотрела на приближающийся финал своей жизни, уткнувшись носом в волосы любимой, сжимая ее пальцы, нежно поглаживая шрам на ее ладони, и когда все случилось… Оказалось совсем не больно. Я закрыла глаза. Вдохнула холодный ветер. По венам струилось тепло, не обжигающее, не злое. И рядом с Лиетт я ждала. Я почувствовала, как палуба подо мной сдвинулась. В бок ударило резким порывом. А потом… Я услышала крик. От истошного вопля моя кровь вскипела. Отголосок боли, которую не может выдержать тело человека. Я открыла глаза и увидела, что кулак чучела, зависший в паре метров над моей головой, замер и дрожит. Его деревянная рука начала меняться. Темно-красный цвет сменился бледно-серым. Древесина застонала и заскрипела, истончаясь, становясь хрупкой и покрываясь белесым налетом. Ветки и сучья стали бледным камнем, разломились и осыпались пылью. Как тело Старейшего. – За все вечности, со всей своей великой мудростью, я так понимаю, ты до сих пор не разобрался, как это все работает? Голос, насмешливый и ехидный, как зазубрины на старом ноже, вонзился мне в уши. Я обернулась и увидела человека, хрупкого, согнувшегося под революционным мундиром. Он приближался, вытянув руку. И его глаза были черны, как смоль. – Воистину, – пробормотал Калвен Приверженный, командующий Железным Флотом, – твои принципы ослабли. Приверженный сжал руку в кулак. Кулак чучела взорвался каменным крошевом, брошенным по ветру. Чудовище смотрело, как его плоть, превратившись в прах, рассеивается, оставляя отломанную культю. – Брат, – поприветствовал он. – Брат, – отозвался Приверженный. – БРАТ?! – заорала я, переводя взгляд с одного на другого. – Так вы сраные родичи?! – У нас одно происхождение, – горько улыбнулся Приверженный. – Но мы не семья. Не обращая внимания на зависший над ним ужас, Калвен спокойно шагнул вперед, заложив руки за спину. Он глянул на чучело и усмехнулся с тем отвращением, с каким смотрят на кучку мусора. – Должен ли я понимать, что ты решил вопреки опыту и мудрости, бросить мне вызов? – спросил он у чучела. – Или ты всего лишь стремился воссоединиться? – У меня нет ни малейшего желания терпеть твое присутствие, как и любого из наших своенравных сородичей, – пророкотал монстр в ответ. – И все же, я вижу на твоем лице высокомерие? Когда ты этому научился? – Приходит с силой, – ответил Приверженный, и его лицо озарилось злой улыбкой. – Как и ненависть. Презрение. Ужас. Все, чем мы жертвовали ради нее, все, в чем нам было отказано, истекает из этой земли. От каждого существа на этой несчастной оболочке из грязи. Его улыбка погасла. – Но ты, конечно, уже это понял. Я видел твоих питомцев. – Питомцев? – изумилась я. – В смысле… обительщиков? – Мои последователи дают мне, сколько могут, – проговорило чучело. – Но я не заинтересован ни в тебе, ни в твоих ненормальных приспешниках. – Неужели? – протянул Приверженный. – Я предполагал обратное, учитывая, что сейчас твои убивают моих. – Черт, – пробормотала я Лиетт, отступая. – Черт. Обитель, Революция – оба подчиняются этим… этим… – Я пришел за Старейшим, – отозвалось чучело. – Когда мне вернут брата, можешь забирать свои игрушки и заставлять их маршировать, сколько тебе заблагорассудится. – Мне казалось очевидным, что я не собираюсь этого делать, – отрезал Приверженный. – Хотя ты никогда не оправдывал ожиданий. Возможно, это моя ошибка. Зачем мне отдавать тебе нашего брата, когда я только что освободил его из клетки, а, Мудрейший? – Не путай свою надменность с интеллектом, Сильнейший, – рыкнуло в ответ чучело. – Ты здесь только потому, что был изгнан в числе первых. Знания Старейшего будут потрачены впустую на твою разлагающуюся оболочку. – Изгнан? – выдавила я. – Мудрейший? Сильнейший? Да что за хе… – Вопреки тому, во что ты можешь верить, – Приверженный обратил на меня пустой и темный взгляд, лицо исказила гримаса презрения. – Твои бестолковые междометья не очаровательны, не полезны и не желанны. Тебе больше нечего нам предложить? – На самом деле, – ответила я, поднимая револьвер, – есть. И выстрелила. Руина вылетела прямо в его сморщенную рожу. Замедлилась. Остановилась. В считаных дюймах от его носа. Повисла в воздухе, неразорвавшаяся и бесполезная. Левая бровь Приверженного дернулась. И все развалилось. Патрон раскололся ровно пополам, содержимое просыпалось. Пустая металлическая оболочка упала на кучку бесполезной пыли. – Дерьмово, – прошептала я. – Весьма, – ответил Приверженный. |