Онлайн книга «Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2»
|
Анастасия Викторовна хотела идти в дом, но я повернула ее в обратную сторону и попросила показать сад, а когда мы возвращались, нарочно говорила громче обычного. Нечего другим подглядывать за человеком в горе, горе нужно принять. И тут соглядатаи не к чему. Когда мы прощались с домработницей, Димка был уже в нормальном состоянии духа, благодарил, пытался шутить. Так незаметно приблизился вечер. Мы поужинали. Больше разговор откладывать было нельзя. Димка это понял по моим глазам. – Пойдемте в гостиную? – Да, давайте. Я расположилась на видавшем виды диване, а футболист рядом в своем кресле. – Вы дали мне понять, что у меня есть шанс. Или это какая-то ошибка? – Вот, рассуждаете как здравомыслящий человек, а то чуть что грозились убить! – Вы так и не ответили, ― напомнил Димка. – Да, шанс есть. Но все зависит от того, чего вы хотите. Ходить вы просто обязаны, здесь нет никаких сомнений, ваша травма не настолько сильна. – Что мне ходить, я хочу играть! – И играть вы будете. – Как? Я же нападающий, мне нельзя по полю пешком ходить! – Почему сразу «пешком»? Вам что доктор сказал? – Что я не смогу выступать на прежнем уровне. – Вот в этом-то и ошибка. Он неправильно сказал, вы физически будете слабее, но как вы будете выступать ― зависит только от вас. Во всяком случае, надо попробовать. Физика, безусловно, крайне важна. Но есть еще психология и явление компенсации. Конечно, придется много работать. Но рвением, терпением, повышенной внимательностью и трудолюбием можно сгладить многое. – Вы предлагаете мне дыры в теле залатать душой? – Да. Во всяком случае, попробовать. Думаю, вы согласитесь, что теперешнее ваше состояние далеко от оптимального. Димка опустил голову и задумался. Ему, уже простившемуся с надеждой играть, наверняка очень хочется снова верить, но мешает боязнь неудачи. – Что же вы замолчали? Конечно, легче сдаться, чем бороться! Легче жалеть себя и ругать весь свет, чем попытаться! Да, я не дам вам стопроцентную гарантию того, что вы получите Золотой мяч, Золотую бутсу или что-то в этом роде! Но надо же попробовать! – Вам хорошо говорить! А вы знаете, что я пережил, когда мне сказали, что я не буду играть? Да мне жить расхотелось! Вы это понимаете?! Сколько всего я передумал за все эти дни! Вы все твердите «талант», «одаренность», а я стал калекой, даже подняться не могу! Я из больницы сбежал, чтобы жалости не видеть, чтобы глаз их не видеть! Я же, кроме футбола, ничего не умею! Надеюсь, вы понимаете всю ответственность? Я не совсем понимала. – Я же очень хочу верить. И, скорее всего, поверю вам. – Хуже точно не будет, ― заметила я. – Это вы так считаете, я уже простился с футболом и как-то пережил это, ― хорошо же он пережил, ничего не скажешь! ― Не знаю, получится ли у меня это еще раз! – Выбор только за вами. Димка молчал, судя по тем изменениям в его лице, которые просто невозможно было не заметить, борьба внутри него шла нешуточная. Минуты тишины. – Что от меня требуется? ― сначала тихо и робко, а затем все громче и смелее спрашивал футболист. ― Когда я смогу снова ходить?― Димка попытался встать, но ему не удалось, и он бессильно рухнул в кресло. – Я не могу сказать, когда вы станете на ноги, это зависит от вас, но не контролируется вами. Может, сегодня, а может… ― как бы сказать помягче, ― позже. – И я должен просто ждать этого момента? – Нет, если вы не против, с завтрашнего дня мы начнем заниматься физкультурой. Мышцы, когда не работают, быстро теряют свои свойства ― упругость, эластичность. Нам этого не надо. А то придется вас учить заново ходить. Мы будем выполнять упражнения, чтобы держать вас в тонусе, но, одновременно, нельзя напрягать Вашу травмированную ногу: вы сейчас потеряли чувствительность, но это не значит, что на самом деле нога у вас не болит… Что вы на меня так смотрите? Димка поглядывал на меня и усмехался. – Вы хоть раз в тренажерном зале были? – Была… несколько раз… на физкультуре… в универе… и в клубе… мимоходом. – Ладно, разберемся. – Мне ваш врач написал, какие упражнения вам нужны… ― я хотела подняться наверх и заглянуть в сумочку, но Димка меня остановил. – Постойте! ― я присела назад. ― С вами не пропадешь. – А то! Помните, как мы выбирались со стадиона? – Такое не забудешь. – Помнится, вы первое время меня почти не замечали и забывали, как я выгляжу, ― подколола его я. – Тогда вы были одной из многих. Их я никогда не старался запоминать. – Вот, где скрывалась правда, а мне заливали: что я все время менялась, что становилась другой! А теперь в районе сотни метров одна я и забыть труднее? Димка по привычке поправил хаер, которого нет. – Можно сказать и так. – А про фотографию вы что скажите? – Какую фотографию? – На футболке. – А, про ту… Нельзя ли спросить что-нибудь полегче? Да, плохо иметь хорошую память: я тогда ему почти поверила, когда в ресторане он говорил, что каждый раз смотрел на меня новыми глазами, что я менялась… Он просто даже не пытался запомнить, кто я. Я долго была для него пустым местом. И осталась бы им, если бы не его травмы. А, может быть, до сих пор им и остаюсь. Ну ладно. Никто не обещал, что психолог всегда будет чувствовать благодарность и признательность. Надо привыкать. Хотя немного обидно. Если честно, очень обидно. – Что с вами, вы погрустнели?! Надо же, заметил. – Нет, все в порядке. Просто вспомнила… Зачем вы тогда поспорили на меня? – Обычная глупость, ребячество, от нечего делать. Как-то к слову пришлось. Потом завертелось, закрутилось… Да уж, извиняться он не умеет. Или не хочет. – А если бы я не знала про пари, я бы могла подумать… – Что? – Сами знаете что. И это не совсем честно… – Чего вы от меня хотите? Что я могла сказать? – Ничего. Спокойной ночи. Может мне показалось, но Березин нахмурился. Я не стала оборачиваться и поднялась наверх. Надо глубоко дышать. Надо отложить личные обиды. Только работа. Только человек, нуждающийся в помощи. Надо быть сильной, жизнерадостной, уверенной. Сколько у меня до игры? Несколько дней? Перетерплю, а там гори оно синим пламенем. Накопилось. Кругом неопределенность ― на работе, на личном фронте, ГОСы через три недели… Надо держаться… Зачем я здесь? Почему мне всегда больше всех надо? Он же забудет обо мне, как только встанет на ноги. Дело даже не в нем… Всю жизнь будешь стараться помочь и будешь нужна, пока другому плохо! |