Онлайн книга «Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2»
|
Димка кивнул. – И давно это у вас? – Как только перестал ходить. – Вообще не спите? – Вроде засыпаю, а потом… – Что это? Вам плохо становится? – Нет, кошмары. Сначала засыпаю, а потом… – Что-то страшное снится? – Да. – Почему раньше не сказали, ― глупый вопрос, не хотел казаться слабым передо мной. – Так получилось. Надо подышать свежим воздухом и подумать. – На улице звезды, посмотрим? Выкатила Димку на веранду. Переведем дыхание. – Давно на звезды смотрели? – Давно. – И как вам? – Красивые. Ночь была волшебной какой-то… Ночью вообще все бывает по-другому. Я это давно заметила. Все плохое ночью кажется вовсе непреодолимым. А хорошее ― таким простым и близким. Если ночью чувствуешь себя совсем скверно, нужно просто подумать, что завтра с утра будет лучше, надо только немножко перетерпеть. Всегда помогает. Как бы то ни было, ночью мы более чувствительны, более мнительны, более внушаемы. Ночью мы более слабые и более откровенные. Некоторые из нас только ночью-то и могут быть самими собой. – Вы слышите меня? ― сказала я, присев рядом с Березиным. – Да, ― отозвался парень. – Все будет хорошо. Вы справитесь, ― аккуратно положила ему руку на плечо. – Я же говорил, не надо меня жалеть, я этого терпеть не могу! – Я не жалею, а констатирую факт. МЫ справимся. Я буду рядом. – Зачем вам это надо? Я не понимаю! ― убираю руку, чуть коснувшись плеча. ― Почему вы оказались здесь именно сейчас, когда я ничего не могу вам дать? Мы не можем с вами даже… ну, вы понимаете… Поняла, про что он говорит, но промолчала. – Думаете, до меня не доходит, как все это убого?! ― он показал на себя. ― И что вы меня жалеете или просто отрабатываете те несчастные гроши, которые вам платят? Да что вы молчите?! А что тут скажешь? Разве можно сводить отношения между людьми только к одному знаменателю, каким бы ценным он ни казался?! Ночь. Звезды. Луна. Треск сверчков. Тишина. Ночь. – Я всегда была немного странной. Расскажу вам одну историю, если позволите, ― с этими словами присаживаюсь на табурет возле Димки. ― В детстве я очень любила кактусы. И вы не поверите, что я с ними делала… – Надеюсь, не то, что я думаю. – Очень смешно. Я выбирала самый большой и колючий кактус, который мне попадался, обхватывала его ладонью почти до крови. А потом приноравливалась держать его так, чтобы кожей касаться колючек, но боли уже не было, а оставалась такое приятное, чуть заметное покалывание. – Да вы сумасшедшая! Мазохистка какая-то! Зачем?― удивленно и одновременно шутливо сказал Димка. – Ну, это же приятно, преодолеть препятствие: сначала больно, а потом хорошо. Разве не замечательно?! – Вы же не просто так сейчас это сказали, верно? ― не ожидая ответа, он продолжил. ― Разве всегда после того, как больно, бывает хорошо? – Нет, конечно. Но такой вариант есть. Просто нужно приложить усилие. Где-то потерпеть… Вдруг он ни с того ни с сего спросил, развернувшись ко мне: – А сейчас еще больно? – Вы про что? – Не притворяйтесь, что не понимаете. Про все это, ― он указал на ноги. – Да. Пока еще больно. Но это только пока. Можете довериться мне? Димка нерешительно кивнул. – Расслабьтесь, подумайте о чем-нибудь хорошем. Я положила ему одну руку на лоб так, чтобы голова свободно касалась моей руки, полулежала на ней, другой придерживала шею на границе с затылком. Сначала в нем чувствовалось напряжение, лоб казался раскаленным, чуть влажным, дыхание неровным и порывистым. Потом поймала его дыхание и выровняла. Все это должно было занять не больше минуты, но время, как будто остановилось. Внезапно поняла, что я все еще в ночнушке, а на улице довольно прохладно. Надо было возвращаться в дом. Аккуратно убрала руки. Димка молчал. Ночью мне почти не удалось поспать. Я расположилась на тахте в зале, где спал Димка, чтобы караулить его сон. Спать хотелось жутко, хоть спички в глаза вставляй. Я чистый жаворонок, и ночные бдения обычно не приносят мне удовольствия. Этот случай не был исключением. Стоило мне только сомкнуть веки, как Димка начинал метаться, что-то неразборчиво выкрикивать, стонать и задыхаться. Мне приходилось открывать глаза (нехотя, естественно), нестись к его лежбищу и успокаивать. Первые несколько раз мне приходилось будить Димку. Он раскрывал глаза, явно не понимая, что происходит, а потом закрывал их и поворачивался на другой бок. Ближе к утру мне удавалось гасить его приступы, не разбудив. Я держала его за плечи, касалась лба, пока дрожь не отступала, а тело мягко не опускалось, будто сбросив с себя оковы. Кажется, больше не могу, засыпаю. * * * Черт. Голова раскалывается. Будто по ней катком проехались. Неужели я спал? Уже утро? Светло совсем. Сколько там? Не дотянуться. А на стене? Сколько, двенадцать?! Ого! Я столько проспал? Не может быть! Как же… Надо вспомнить… Стоп. Там был ангел, он стоял за моей спиной… * * * Открываю глаза ― уже очень светло. Упрямые лучи косо и неустанно поглядывают на меня. Наверно, пора вставать, хоть и не хочется. Первое, что вижу перед собой ― спину Березина, раскатывающего по комнате на своем импровизированном транспортном средстве. Расплываюсь в улыбке. – Куда это вы так нарядились? Я что-то пропустила? Димка был в своем обычном виде, каким я его знала ― футболка с ярким принтом, рубашка, рваные джинсы с цепями… Где он только успел раздобыть этот «прикид». Скорее всего, Анастасия Викторовна из стирки принесла. – А вам, что ли, не нравится? – Да, нет, отчего же. Просто неожиданное перевоплощение. Вы, наверно, любите модные вещи… – Красивые ― да, модные ― нет. Вы из-за этого? ― он указал на свой наряд. Я кивнула. ― Это так, работа. – Какая еще работа? ― недоумеваю я. – По контракту. Рекламному. Я обязан повсюду появляться в одежде одного бренда. За это хорошо платят. А еще хорошо платят за то, что повсюду щеголяешь дорогущими часами (тебе же подаренными), мобильным. Даже вот за это и то платят, ― он дотронулся до головы. – Как? – Средства по уходу за волосами для мужчин или типа того. |