Онлайн книга «Подозреваемый»
|
– Они ее убьют, если мы кому-то расскажем о случившемся. – Они сказали – никаких копов. Мы не собираемся обращаться в полицию. – И все-таки мне тревожно. – Микки, я понимаю, сколь велик риск. Мы балансируем на тонкой струне. Но, боюсь, ничего хорошего не будет, если мы и дальше станем идти у них на поводу. Устав от собственной беспомощности, соглашаясь с братом в том, что за покорность и повиновение им воздадут презрением и жестокостью, Митч сдался: – Хорошо. А ты уверен, что нас сейчас не подслушивают? – Да. Чтобы прослушивать разговоры в автомобиле, одного микрофона мало. Нужен еще микроволновый передатчик и источник энергии. – Правда? Я этого не знал. Да и откуда? – А я знаю. Оборудование это достаточно объемное. Спрятать его сложно, на установку требуется довольно-таки много времени. Палочками Энсон брал из одного контейнера мясо по-сичуански, из другого – рис с грибами. – А как насчет направленных микрофонов? – Я смотрел те же фильмы, что и ты. Направленный микрофон лучше всего работает в безветренную погоду. Посмотри на деревья. Сегодня у нас задувает. Митч ел жаркое из курицы пластмассовой вилкой. На вкус внимания не обращал. До вкуса ли, когда Холли грозит смертельная опасность. – А кроме того, направленным микрофоном, установленным в автомобиле, на ходу не поймать разговор, который ведут в другом. – Тогда давай помолчим, пока не тронемся с места. – Микки, черта между разумной осторожностью и паранойей очень узкая. – Я уже давно ее пересек, – ответил Митч, – и дороги назад для меня нет. Глава 23
От куриного жаркого во рту остался неприятный привкус, который Митч безуспешно пытался смыть диетколой. Они по-прежнему ехали на юг. Дома и деревья закрывали море, лишь изредка они видели его черную гладь. Энсон маленькими глоточками пил лимонный чай из высокого бумажного стакана. – Его фамилия – Кэмпбелл. Он – бывший агент ФБР. Митч аж подпрыгнул. – Вот уж к кому нам ни в коем случае нельзя обращаться. – Ударение на бывший, Микки. Бывший агент. В двадцать восемь лет его ранили, ранили тяжело. Другие так бы и жили на пенсию по потере трудоспособности, благо она высокая, но он создал собственную бизнес-империю. – А если на «Экспедишн» стоит «маячок»? Тогда они узнают, что мы поехали к бывшему фэбээровцу. – Они не могут знать, что он служил в ФБР. Если им вообще что-то известно о нем, то они знают, что несколько лет тому назад мы вместе вели дела. Так что со стороны все будет выглядеть так, будто я собираю выкуп. Шины чуть шуршали по асфальту, но Митчу казалось, что автострада под ними – поверхность пруда, а он – комар, который будет уверенно лететь над ней, пока его не съест выпрыгнувшая из воды рыба. – Я знаю, какая почва нужна бугенвиллее, сколько света требует тот или иной цветок. Но все это для меня другая вселенная. – Для меня тоже, Микки. Вот почему нам нужна помощь. И больше, чем Джулиан Кэмпбелл, о темной стороне этого мира не знает никто. Митч уже чувствовал, что каждое принятое ими решение – вопрос жизни и смерти. Одна ошибка, и для его жены все будет кончено. А если они и дальше будут продолжать в том же духе, то нарастающая тревога вгонит его в ступор. Чрезмерная активность не могла спасти Холли. Результатом бездействия могла стать ее смерть. – Хорошо, – вздохнул он. – И где живет Кэмп-белл? – Пока едем прямо. Потом сворачиваем на автостраду А-5. Он живет в Ранчо-Санта-Фе. Так назывался район к северо-востоку от Сан-Диего, известный дорогими отелями, полями для гольфа и поместьями стоимостью в десятки и сотни миллионов долларов. – Прибавь газа, и мы доберемся туда за полтора часа. Находясь вдвоем, они чувствовали себя вполне комфортно и не разговаривая. Возможно, потому, что детьми, по отдельности, провели немало времени в учебной комнате. А звукоизоляция в ней была даже лучше, чем в звукозаписывающей студии. Никакие шумы окружающего мира туда не проникали. В этой поездке молчание Митча разительно отличалось от молчания его старшего брата. Митч напоминал космонавта, который потерял связь с кораблем и барахтается в вакууме, при нулевой силе тяжести. Энсон же погрузился в раздумья. Его мозг работал с точностью и скоростью хорошего компьютера, анализируя различные варианты. Они мчались по А-5 уже минут двадцать, когда Энсон неожиданно спросил: – У тебя не возникало ощущение, что все детство нас держали ради выкупа? – Если бы не ты, я бы их ненавидел, – ответил Митч. – Я их иногда ненавижу, – признался Энсон. – Пусть на короткие мгновения, но очень сильно. Они слишком жалкие для долговременной ненависти. С тем же успехом можно всю жизнь ненавидеть Санта-Клауса за то, что он не существует. – Помнишь, как меня поймали с книгой «Паутина Шарлотты?» [15] – Тебе было почти девять лет. И ты двадцать дней провел в учебной комнате. – Энсон процитировал Дэниэля: – «Фэнтези – дверь в суеверия». – Говорящие животные, застенчивая свинья, умная паучиха… – «Разлагающее влияние, – процитировал Энсон, – первый шаг в мир необоснованных и иррациональных верований». Их отец не видел в природе загадочности, воспринимал природу как зеленую машину. – Лучше бы они нас били, – сказал Митч. – Гораздо лучше. Синяки, сломанные кости – все это привлекает внимание Службы защиты детей. Следующую долгую паузу нарушил Митч: – Конни в Чикаго, Меган в Атланте, Портия в Бирмингеме. Почему мы с тобой по-прежнему здесь? – Может, нам нравится климат, – пожал плечами Энсон. – Может, мы не думаем, что расстояние лечит. Может, мы чувствуем, что у нас есть незаконченное дело. Последнее объяснение представлялось Митчу логичным. Он часто думал о том, что скажет родителям, если появится возможность обсудить поставленные ими цели и методы их достижения или жестокость попытки лишить детей веры в чудо. Следуя указателям, он свернул с автострады и поехал в глубь материка. Ночные бабочки, словно огромные снежинки, кружили в свете фар, а потом разбивались о ветровое стекло. Джулиан Кэмпбелл жил за высокой стеной. Два массивных каменных столба, словно часовые, охраняли внушительные чугунные ворота. Кованые виноградные лозы змеились по воротам, «вливаясь» в огромный венок по центру. |