Книга (Другая) жизнь Веры, страница 22 – Татьяна Морозова

– Фто за убийство? Не понял. Опять убийство? – не здороваясь, он сразу начинает сотрясать воздух своими визгами, удивленно моргая.

– Черт. Принесла нелегкая, – сквозь зубы цедит Антон.

– Фто? Не расслышал, – разглядывает участковый рыбьими глазами Антона. – Кого убили? Почему мне не доложили?

– Пока никого.

– Фто? Кого?

– Да вот тут один прилег, а уже заколачивают, – едва сдерживает смех Никита.

– Фто? Кого заколачивают? Поподробнее, – Пиндилов быстро передвигается в сторону Никиты и с грациозностью павиана вскарабкивается на террасу.

Я смотрю укоризненно на Никиту. Пиндилов явно шуток не понимает. Теперь этот малохольный от него не отстанет.

– Я, пожалуй, пойду, – хочет уйти Никита, но не все так просто.

За язык его никто не тянул, а вот Пиндилов шутить не намерен.

– Еще раз. Кого заколачивают? И где? – не унимается он, потом добавляет:

– Фто у вас за семейка неугомонная такая. Одни убийства у вас, – горланит он. – В деревне – тишь, благодать, а у вас тут… Мракобесие какое-то.

– Если вам хочется сделать глупость – поторопитесь, а то опередит, – слышу смешливый шепоток Никиты и вижу его озорно блестящие глаза, указывающие на Пиндилова.

Я прыскаю со смеху.

Пиндилов сразу переключает свое внимание на меня:

– Так. Тут фто смешного? Не пойму.

Наши взгляды скрещиваются в недоуменном поединке.

– Да, – мрачно говорит Антон. – У нас все умеют учить, лечить и расследовать убийства.

– Вот это сейчас не понял, – недоуменно моргает Пиндилов.

Наконец до него доходит, что над ним смеются, и он, вращая вытаращенными глазами, выплевывает слюни и слова:

– Ты зубы не скаль, а то пломб не досчитаешься.

Наверное, его гримасы имели целью произвести на нас впечатление, и мы, наверное, должны уже были, по его мнению, задрожать от страха. Но кроме смеха его поведение больше ничего не вызывает.

Тут к нам на помощь приходит рыбачок Зарубский. Прямо день встреч какой-то.

Он плавно заныривает в калитку, но, разглядев Пиндилова, мелькающего грозным видом на террасе, уже хочет вынырнуть обратно, но у него это не получается.

Грохочущий оклик Пиндилова останавливает его на излете:

– Эй, там.

Зарубский удивленно разворачивается:

– Это Вы мне?

– Да-да. Я к вам обращаюсь. Как вас там?

Зарубский подходит ближе и надменным тоном представляется. Он даже подбородок вверх поднял, и грудь его неестественным колесом выгнулась вперед.

– Зарубский Андрей Олегович. Вы же записывали мои контакты в день, когда все произошло.

Он нарочно не называет убийство своим именем. Сложно это слово произнести.

– Записывал. И что? – гундосит Пндилов. – Может, у вас что поменялось.

Зарубский ошалело глядит на него:

– Что изменилось? Вы о чем сейчас?

Даже для Пиндилова – это уже слишком.

То ли поняв несуразность своих слов, то ли еще по какой причине, Пиндилов вдруг резко, без предисловий, переключается на другую тему:

– Мать дома? – спрашивает он Антона. Вернее, не спрашивает, а прямо набрасывается на него с этим вопросом.

– Нет.

– И где она? – морщит лоб участковый.

– Ушла на почту.

– Зачем?

«Вот зачем можно уйти на почту?»

– Это что? Важно?

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваете?

– Не хами мне, юноша. Ты, кстати, фто у эксперта нашего приходил сегодня вынюхивать? В этом деле все до тупизма просто. И до тупизма ясно.

– Кому-то ясно, а кому-то не совсем.

– Кому не ясно?

– Тому, кто совсем тупой.

– А чего непонятного? – фырчит Пиндилов.

– Все не понятно. Причин, мотивов не видно пока.

– Очки одень тогда, чтобы прозреть.

– Ну это уж совсем хамство, Вы не находите? – заступается за Антона питерский «рыбачок». Удивил.

– Не вам меня учить, как с людьми разговаривать, – грубо обрывает его Пиндилов.

Надо быть просто сделанным из железа, чтобы не обращать внимание на Пиндилова.

Он позволяет так по-хамски вести себя и разговаривать по одной причине: Пиндилов имеет сильное покровительство в лице своего дяди, который занимает большую должность аж в самой первопрестольной. Зарубский не в курсе, но мы-то знаем об этом.

Только вот Пинидилов не вышел ни умом, ни характером. И даже при таком дяде он не сделал никакой головокружительной карьеры, а смог реализовать свою гнилую натуру только в качестве деревенского участкового. Карьера так себе, прямо скажем. Но его и это устраивает. Плохой человек, заимевший кое-какую власть, становится еще хуже. Это как раз про него. Покровительство дяди позволяет ему, по его мнению, так разухабисто разговаривать с окружающими. Ладно – мы. Но он даже не знает Зарубского. Может, у него тоже связи. Покруче Пиндиловских.

– Мда… -озадаченно тянет Зарубский. – Приближается мороз, здравствуй, остеохондроз.

Он решает не связываться с Пиндиловым: только нервы трепать. И это правильно. Наверное. Ведь нервные клетки, как доказано, не восстанавливаются.

А Пиндилов, чувствуя вседозволенность, продолжает дальше качать права.

Вдруг неожиданно для нас, а, может, даже и для себя, он каркает Зарубскому:

– Прошу проехать со мной в участок.

Тот от неожиданности даже глаза округляет.

Логика Пиндилова вообще не поддается никакому объяснению. Он пришел сюда в поисках Ларисы, не понятно только, для чего она ему нужна была, а не найдя ее, хочет уйти с Зарубским. Вот уж поистине странная логика поступков.

– Позвольте? На каком основании? – начинает он возмущаться какими-то знакомыми фразами. А, это из кинофильма слова. Понятно.

– Хочу задать вам вопросы некоторые, – уклоняется Пиндилов от прямого ответа на прямой вопрос.

Какие там у него могут быть вопросы? Ему же, вроде, все предельно ясно уже давно. Чудной человек.

К нашему удивлению Зарубский берет себя в руки и, пожав плечами, выявляет решимость ехать с Пиндиловым, чтобы отвечать на его явно дурацкие вопросы. Я думаю, что это очередное Пиндиловское желание почувствовать свою значимость и власть. Не более того. Подозреваю также, что это его ответ Зарубскому на то, что тот отважился его осадить на его же территории.

В общем, они уходят, оставляя нас в относительной тишине после всех этих громогласных выступлений Пиндилова.