Книга Аллигат. Исход, страница 97 – Жанна Штиль

Мартин прищурился, сведя брови. Горько усмехнулся — он не может поступить с ней так.

Ольга сладко зевнула и потянулась. Взор упёрся в свисающий над кроватью полог. Движения сковало обкрутившееся вокруг тела платье.

Она силилась вспомнить, как добралась до постели. Не помнила, как заливала водой угли в камине, гасила свечи. Последним воспоминанием был терпкий вкус креплёного вина и режущий взор отблеск каминного пламени на хрустальных гранях бокала.

Тревожное предчувствие кольнуло под рёбра.

Пошатываясь, Ольга прошла в туалетную комнату, стянула мятое платье, умылась, облачилась в свежее бельё. Не найдя шпильки, заплела волосы в свободную косу, перебросила за плечо. Плотный завтрак с большой кружкой крепкого обжигающего чая придаст бодрости, а работа над копией позволит хотя бы на время выпасть из действительности.

В коридоре первого этажа витали ароматы пряного мяса и чего-то ещё — острого и сладкого. В нетерпеливом предвкушении женщина сглотнула набежавшую слюну и ускорила шаг.

Проходя мимо приоткрытых дверей в библиотеку, замедлила ход. Движение у стола привлекло внимание и вмиг все её планы полетели в бездну.

Вид стоящего к ней спиной мужчины вызвал неистовое сердцебиение. Склонившись над столешницей, он придерживал края раскрученного свитка, что-то в нём сосредоточенно изучая.

Ольга остановилась в дверях, не зная, пройти в помещение и поздороваться с хозяином поместья или не мешать ему и потихоньку сбежать в кухню.

— Подойдите сюда, — не поворачивая головы, обратился к ней граф. Обернулся: — Простите, что невольным приездом нарушил ваше столь желанное уединение.

Она быстро осмотрела помещение в поисках следов своего ночного разгула. Не обнаружив непорядка, перевела дух. Не напрасно она позволила Флосси опекать её.

— Вы давно приехали? — поинтересовалась, подходя к столу. — Я не слышала.

Зелёные глаза его сиятельства вспыхнули весельем:

— Не так чтобы слишком уж давно.

Женщина заметно подобралась и вздохнула, не поняв, стал ли он свидетелем её пирушки.

— Я был в Бриксворте и имел беседу с преподобным Уоткинсом. В скором времени найденный вами фолиант ляжет на полку рядом со своим предшественником, — устремил Мартин взор на нишу под картиной. — Для подтверждения родства нужно заверить у нотариуса выписку из сего документа. Я приехал за ним. То, что не успею сделать, доделаете вы. Священник отдаст фолиант вам. Вы, как старшая наследница, продолжите вершить историю нашего рода.

Ольга тяжело дышала не в силах произнести ни слова. Он не уточнил, в каком веке продлится история рода — в девятнадцатом или в двадцать первом. И он не знает, что связывая надежды с ней, обрекает род на полное вымирание. Единственная его детородная наследница в будущем — новорождённая внучка — носит чужое имя.

Ольга склонилась над свитком. Глаза блуждали по длинным ветвям сложной схемы генеалогического древа, по которой прослеживалась история рода. Цеплялись за вытянутые ответвления, соскальзывали с угловатых отростков с датами рождения и кончины незнакомых личностей.

— Самоуважение человека заложено в глубоком знании своих корней, — услышала она голос мужчины над собой. — У вас будет достаточно времени для изучения истории нашего рода.

Он мягко взял её правую ладонь, потянул, указывая место на листе:

— Поставьте указательный палец на имя вашего отца и мысленно обратитесь к нему со словами почтения и благодарности за дарованную вам жизнь.

Ольга выдернула руку, выпрямляясь:

— Никому не пожелаю такой жизни, — столкнулась горящим негодованием взором с глазами его сиятельства полными задумчивой печали.

— Скоро всё изменится, — увещевал он. — Придёт время…

— Не придёт. Оно только уходит, — противилась она, помня обратный ход часов.

— Вы сейчас в дурном расположении духа. Успокойтесь и послушайте меня без возражений. Сядьте, — указал ей на стул у стола. — Всё собирался заказать на одной из стен фреску родового древа с раскидистой кроной. Вы исполните мной задуманное.

Ольга издала шипящий звук, намереваясь возразить, но промолчала и, подавив шумный вздох, села.

Мартин, склонившись над свитком, глянул на неё из-подо лба:

— Вот, не знаю, куда поместить вас.

Женщина в немом вопросе подняла брови.

— Если сюда, — прижал он пальцем низ листа, где значились имена её родителей, — то необходимо вписать даты вашего рождения и… — замолчал.

— Смерти, — продолжила Ольга, ощутив удивительное спокойствие. Что стало тому причиной — ровный голос мужчины или её смирение — всё едино. — Не знаю, в каком году должна была родиться я в том времени, но… если следовать факту рождения, то год 1986…

Она придвинулась к столу, выбирая верх схемы, кружа пальцем над возможным местом в будущем ответвлении. Очертила круг в «облаках» над древом:

— Где-то здесь.

— М-да, — протянул Мартин. — Странная выйдет ветвь. Ваши дети…

— Не будет никакой ветви, — порывисто оборвала его Ольга, прижав ладонь к листу, решаясь сказать о том, чего старалась избежать всеми силами всё это время. — Я — усохший отросток на нашем родовом древе, обломанный, сброшенный им, унесённый в безвременье. Назовите как угодно. Вдумайтесь — меня нет ни в прошлом, ни в настоящем. Теперь нет и в будущем. Где я найду упокоение — неизвестно. У меня не будет детей, — сказала на выдохе.

— Вы преувеличиваете, — выпрямился его сиятельство, с беспокойством глядя на собеседницу.

В её прищуренных глазах стояли слёзы.

Его рука дрогнула в желании приблизить женщину к себе, прижать к груди, защитить от душевных мук.

— Вы не знаете, — скривила она губы в болезненном изломе. — Я потеряла ребёнка, будучи беременной и вместе с ним потеряла возможность когда-либо иметь детей.

Глубоко вдыхая, опустила голову. Медленно выдохнула:

— Мне удалили матку, — поставила точку в разговоре.

Услышала тяжёлый вздох:

— Ваш супруг оставил вас из-за этого?

— Нет, — подняла она голову. — Когда речь зашла о приёмном ребёнке, мать мужа… Всё правильно. У здорового мужчины должны родиться свои дети. Продление рода для вас, мужчин — не пустой звук. В скором времени он женился вновь и у него родился ребёнок. Возможно, уже не один. Он должен быть счастлив.

Мартин молчал, обдумывая услышанное.

Ольга в этот момент желала одного — провалиться сквозь землю. Не слышать сочувственных вздохов, не видеть жалости в сузившихся, потемневших глазах мужчины. Пора закончить разговор, рвущий её душу на части:

— Единственная надежда на законное продление нашего рода — признание вашей внучки наследницей.