Книга Кошка Белого Графа, страница 91 – Кира Калинина

— Надеюсь, эта сила немного остудит его горячую голову, — со смехом сказал герцог Клогг-Скрапп.

— Ваше величество обещали дать за барышней приданое, — сладким голосом напомнила королю Гелеона.

Королева-бабушка, разбуженная шумом, села на своем диване:

— Что? Мой внук женится на коробейнице? Что ж, может, это и к лучшему.

В зале стоял гомон. Приглашенные, не успев оправиться от одного невероятного происшествия, тут же становились свидетелями нового и принимались его обсуждать.

Но когда от входа потянуло сквозняком, разговоры враз стихли.

Петли были хорошо смазаны, скрипа никто не слышал, да и вошел незваный гость не через огромную дверь, а через калитку, прорезанную в черной створке. Сквозь арку, соединяющую зал с просторной сумрачной передней, было видно, как мелькнула и исчезла полоса серого предутреннего света — калитка закрылась.

Вошедший, не трудясь завернуть в гардероб, проследовал в зал, как был — в коротком полушубке, черной барашковой шапочке и высоких валяных сапогах с кожаными подметками. Точно такой, каким я его помнила.

Секач Дакха.

Он нашел меня. И сейчас безошибочно шагал в мою сторону, оставляя на полу снежные следы, которые тут же улетучивались.

Впрочем, узнать меня было немудрено. Среди знати, одетой в шелка и бархат, я одна щеголяла в крестьянском наряде.

— Как он вошел? — удивился кто-то.

— Это Храм Всех Богов, — ответил ули в черно-белом балахоне. — И Дакха в том числе. А для слуг богов храм открыт всегда.

Кажется, он сам был этому не рад, однако храм впустил секача, и возражать не имело смысла.

Но я не видела Дакха на параде богов! Если бы Многоликий явил его лицо, я умерла бы от страха.

— Узнайте, что ему нужно, — велел Альрик.

— Я пришел задержать убийцу-оборотня, — заявил секач уверенным баритоном. На красивом ланнском лице не было и тени смущения. Словно он каждый день врывался на праздник к королю. — Я выслеживал ее от самого Свеянска. Вон она!

Он сдернул с руки овчинную рукавицу и указал пальцем.

У меня отнялись ноги. Даже глядя в глаза Нежи, я не испытывала такого страха.

К секачу подошел гоф-командор Вактик.

— Захват тела или простое убийство? — деловито осведомился он.

— Убийство, — ответил секач, чуть замявшись.

— Покажите предписание.

Рауд сжал мою руку.

— Я никого не убивала, — голос куда-то пропал.

Даже мышей. Хотя в детстве гоняла, признаю.

— Подожди, — сказал Рауд. — Что-то тут не так.

Секач извлек из-под полушубка сильно мятую бумагу. Вактик развернул ее, стал читать, и его брови взлетели к линии волос.

— Зарезала трех кур и одну индейку? Это что за чушь?

— От убийства птицы недалеко до убийства человека, — невозмутимо изрек секач. — Храм получил заявление. Именем Дакха мне поручено изловить преступницу и отсечь ее от Небыли.

— За щедрую мзду, я полагаю? — хмыкнул Вактик.

Первой засмеялась Камелия, ее поддержал герцог, а за ними все вайнорцы. Альрик издал короткий смешок, и это стало командой для остальных. Через мгновение своды храма дрожали от общего хохота, в котором изливались все переживания сегодняшней ночи.

Внезапно смех оборвался, словно его отсекли ножом.

Статую Дакха-правдовидца на площади перед храмом в Снее я видела не раз и мгновенно узнала фигуру, так непохожую на ригонских богов. Длинное складчатое одеяние, чеканный нагрудник; черные кудри до пояса перехвачены золотым обручем, густая тяжелая борода заплетена в мелкие косички.

Но у статуи не было таких пронзительных глаз, лилово-карих, с золотыми искрами.

Эти глаза пронзили меня насквозь, одним взглядом охватив всю мою жизнь вплоть до первых детских воспоминаний.

— Невиновна! — провозгласил бог суда и кары.

От облегчения мне захотелось сесть прямо на пол. Я прислонилась к плечу Рауда, и он обнял меня.

А Дакх уже стоял перед секачом. Глаза у того стали пустыми и тусклыми, словно разум в нем погас.

— Ты пришел сюда с моим именем на устах, чтобы опозорить меня? — прогремел низкий голос. — Тот, кто прислал тебя, пристрастен и лжив. Он не служит истине. Он обещал тебе ее звериное тело. По какому праву?

— Мое тело? Разве такое бывает? — я посмотрела на Рауда и отвела взгляд, наткнувшись на сапфировое сияние его глаз.

— Я не слышал, — настороженно ответил мой муж. — Мы многого не знаем о секачах. Честно говоря, впервые вижу Дакха в этом храме.

Кажется, сегодня многое происходило впервые. Неужели Дакх стал ригонским богом?

— Иди к своим, — велел Дакх секачу, — и скажи, что отныне все будет по-другому!

Секач направился к выходу, как заводная кукла. Взгляд его оставался таким же бессмысленным.

Грозный бог оглянулся, выискивая кого-то, а потом устремился в толпу. Люди шарахнулись в стороны.

Дакх остановился перед каталкой Хальфорда:

— Ты видел его?

— Видел, — увечный оборотень улыбнулся с умилением. — Уже совсем большой. Скоро летать начнет.

Казалось, он не испытывал перед суровым божеством ни малейшего трепета. А его слабый и хриплый голос был слышен в каждом углу зала.

— Скорее, чем ты думаешь, — ответил бог с неожиданной теплотой и обернулся к толпе: — Вот ваш новый защитник! Крылатый волк будет охранять ваши сны. Не равняйте его с теми, кого вы зовете фантумами. Крылатый волк рожден для бескорыстного служения. Его предназначение — оберегать невинных и карать виновных!

Сделав это удивительное заявление, Дакх исчез.

Рауд подвел меня к каталке и пожал Хальфорду руку.

— Рад за тебя, дружище!

— Видишь, девушка, как обернулось, — сказал мне оборотень, в его глазах стояли слезы. — Счастья тебе. Счастья вам обоим!

А потом время вышло, и черно-белые двери наконец открылись.

Из предрассветной мглы веяло стужей, а у меня не было хотя бы шали, чтобы добежать до саней. Не успела я подумать об этом, как плечи укрыла тяжелая волчья доха, укутав меня пышным мехом и знакомым запахом с головы до ног.

Гости толпились у гардероба, усталые, потрясенные, взбудораженные. Я не поверила своим ушам, услышав женский возглас, полный неподдельного восторга:

— Вот это Ночь! Чудо, а не Ночь! Никогда такой не было!

Но чудеса еще не исчерпали себя.

В дверях налетел ветер, сорвал с головы капюшон, распахнул доху. Под одеждой, под теплым мехом кожу обдало морозным дыханием. По ткани свадебного костюма прокатилась волна холодного света — и красное стало белым, заткалось алмазными узорами. Я ощутила, как меняется крой, удлиняется подол.