Онлайн книга «Право на одиночество»
|
– Я хотел извиниться за то, что случилось утром! Мне очень жаль! И… вы мне правда нравитесь! Ну что я такого сделал-то? Вы тут сидите, во всём издательстве никого не осталось, кроме нас… Я тоже весь день дела разгребал, полчаса назад решил домой пойти, и когда уже проходил пост охранников, один из них сказал: «Опять наша снежная королева допоздна сидит». А я уже знаю, что вас тут так называют! Вот я и решил… Ну простите, а? Всё это Молотов не просто сказал, он это выстрелил пулемётной очередью, я еле поспевала за ходом его мыслей. Но статуэтку всё же решила опустить. – Хорошо, прощаю. Только выйдите из моего кабинета и закройте дверь… снаружи. По-хорошему прошу. Молотов выглядел расстроенным. – В ресторан сегодня не пойдём? – Нет. – А завтра? Я вздохнула. – Хорошо, если я обещаю, что пойду с вами в ресторан на этой неделе, вы покинете мой кабинет?! На лице Молотова появилась счастливая торжествующая улыбка, которая меня немного взбесила. Но я не успела ничего сказать – он кивнул и, сказав: «До свидания!», поспешил скрыться за дверью. Вот гад, а? Всё-таки добился того, за чем приходил! Но думать о Молотове мне было некогда – я опять погрузилась в увлекательный мир издательского дела… Ушла я почти в десять. Охранники на посту уже вовсю клевали носом. Утром, минуя проходную, я услышала насмешливый голос Петра, начальника охраны: – Ну вы даёте, Наталья Владимировна! Последняя ушли вчера, почти первая пришли сегодня! – Что значит – почти? – я улыбнулась. – Да появился тут у вас конкурент, – Пётр хмыкнул. – Алексей Молотов, знаете такого? Я вздохнула. Ещё бы мне не знать… На рабочем месте меня ждал сюрприз. На столе лежала алая роза, к ней лентой была прикручена записка. Уняв подступившую тошноту, я быстрым движением оборвала ленту и развернула записку. «Сегодня вечером жду Вас ровно в шесть возле проходной. А. М.» Вздохнув, я разорвала записку и бросила клочки в мусорное ведро. Затем, взяв розу, я сломала её пополам и отправила туда же. Винить Молотова в испорченном настроении я не могла – он ведь не знал, что я «ненормальная баба» и цветы не люблю. Этот вторник… он был испытанием для моих нервов. Да и не только нервов. Совещание, длившееся почти пять часов, под конец которого я с трудом держалась на ногах… В этот раз Громов помогал мне его проводить, но всё равно, так как он работал пока меньше месяца, я была вынуждена постоянно вмешиваться в его монологи и контролировать ход совещания. И к концу этого ада я подумала, что уж лучше бы я сама его проводила… может, так было бы быстрее. А Молотов удивлял своей компетентностью. Впрочем, он сам, кажется, был под впечатлением от меня. А больше всего меня поразил Королёв, который смотрел на меня с некоторой долей… гордости. И такого взгляда я у него никогда не видела раньше. Про предстоящее «свидание» с Молотовым я никому не сказала, даже Светочке. Боже упаси! Не нужно давать нашим змеям повод в очередной раз почесать языками. И хотя я была уверена, что подруга никому ничего не скажет, я понимала, что она в любом случае засыплет меня вопросами. И отвечать на них у меня не было никакого желания. Я дождалась, пока Света убежит домой ровно в шесть, нацепила свое пальто и, попрощавшись по телефону с Громовым, спустилась вниз. Увидев меня, Молотов просиял. – Я уж думал, мне придётся выковыривать вас с рабочего места… – Умоляю, – я говорила еле слышно, – никто не должен догадаться, что мы уходим вместе. Иначе завтра такое начнётся… кто, с кем, когда и в каком углу… – А что, я не против, – он ухмыльнулся. – Зато я – против, – отрезала я и, пройдя мимо, миновала проходную, вышла наружу и поспешила прочь от издательства. – Стойте, – услышала я сзади тихий голос Молотова. – Поворачивайте направо… теперь налево… Вот и моя машина. Никого нет рядом, садитесь, никто не увидит. Я быстро юркнула на переднее сиденье и слегка пригнулась. Он сел рядом, как-то странно улыбаясь, завёл мотор и выехал со стоянки. Когда мы уже находились в потоке машин, двигавшихся к центру Москвы, я расслабилась и выпрямилась в кресле. – Какая ты смешная, – услышала я тихий голос Молотова и посмотрела на него. Он продолжал как-то странно улыбаться. – Не припомню, чтобы мы переходили на «ты». – Да ладно тебе! – он рассмеялся. – Я всего на четыре года старше тебя, да и мы сейчас не на работе. Так что можешь звать меня Алексеем, ну или Лёшей, как больше нравится. – Хорошо, – буркнула я. – Ты меня сегодня на совещании просто поразила. – Чем же? – Ну… ты сильная женщина, Наташа. Такие совещания, да ещё и в присутствии всех директоров и генерального – это очень сложно. А ты… так легко говоришь, не напрягаясь, не смущаясь… В общем, я восхищен, – он бросил на меня мимолётный взгляд. Как ни странно, но было приятно. – Спасибо большое. И ещё… я хотела попросить… – я выдохнула, – тебя. Пожалуйста, никогда не дари мне цветов. Молотов явно удивился. – Почему? – Я не люблю цветы. Не вникай, просто не дари, и всё. Он помолчал, а затем резко спросил: – У тебя кто-то есть? Мужчина? Интересный вывод из просьбы не дарить цветы. И ещё мне почему-то очень хотелось ответить: «Нет, блин, женщина!» – Мне кажется, мы с тобой недостаточно близки для того, чтобы ты задавал мне подобные вопросы, – ответила я ледяным голосом. Некоторое время мы молчали, а затем Молотов вдруг сказал: – Тогда расскажи о себе, пожалуйста. Я улыбнулась. – Сначала ты расскажи, что тебе там наговорили про меня в коллективе. – О, – он тоже улыбнулся, – значит, тебе всё-таки это интересно? – Немного, – я кивнула. – Должна же я знать, что обо мне болтают. Хотя… я представляю, о чём шла речь. – Ну… тебя уважают, Наташа. Даже очень. А ещё говорят, что ты просто фурия, когда злишься, – он усмехнулся. – Хотел бы я на это посмотреть! Ещё рассказывали, что тебе предлагали должность директора по маркетингу, но ты отказалась. И про попытку изнасилования тоже поведали… Гадина эта Марина Ивановна, вот что. – Кто ж спорит. – Называли тебя снежной королевой и Медузой Горгоной. Хотя на последнюю ты не очень похожа… Разве что волосы… Заметив его восхищённый взгляд, я с трудом удержалась от насмешки типа: «Не смотри, а то в камень обращу». – А ещё говорят, что ты была любовницей прошлого главного редактора, – восхищённый взгляд поменялся на оценивающий. Я вздохнула. |