Онлайн книга «Большое собрание сочинений в одной книге»
|
Василий кинулся на Штору. Они покатились по полу, наткнулись на лежащего супермена. Вскочили и покатились снова. Василий пытался отнять у хозяина пистолет, но хозяин не хотел с ним расставаться. С глазами, полными страха, бросился вон из квартиры Картошин, увлекая за собой жену. Я кинулся разнимать борющихся. – Помоги! – вопил мне Штора. – Помоги! Ой, убивают, друг! Спаси! – Прекратите! – кричал я. – Немедленно прекратите! Надо прекратить! Вцепившись в обоих, дергая, пробуя растащить их в разные стороны, я ничего не мог сделать. И вдруг я рукой нащупал на полу вальтер и схватил его. Сунул вальтер на полу под ковер. Они продолжали бороться. Храпел протяжно супермен. Бороться им надоело, тем более что пистолета ни у кого из них и в помине не было. Поднялись, тяжело дыша и отряхиваясь. – Гад ты, Вася, отдай пистолет, – сказал Штора. – Да где он у меня, ну где он у меня? – сказал Вася. – А у кого же? – У тебя. – Где же он у меня! – заорал Штора, хлопая себя всюду. – Брось ты свои штучки, гад! – Да обыщи ты, обыщи! – растопырив руки, твердил Вася. – И ты иди сюда, – подозвал меня Штора. – Мы и тебя проверим. Ну-ка, становись, руки вверх… Так. Ни черта нет… Куда же он делся?! Ползая по полу, искали пистолет. Перевернули спящего супермена. Великий художник тяжко вздохнул. – А где Картошины? – крикнул Штора. Завертелся на месте как юла. Вместо Картошиных маячила на диване оставленная ими белая шляпа. – Вот где проявила себя подлая душа! – заорал Штора. – Все тихони – подлецы и негодяи! Я это всегда знал! Он не находил себе места. Бежать вслед за Картошиными было поздно. Смахнув с дивана шляпу Картошина, он стал ее топтать ногами, приговаривая: – Тихая сапа! Тихая сапа! Превратив шляпу в тряпку, успокоился. Сел и сказал: – Я им волков стрелял и лис… Стрелял человек волков и лис, и вот теперь никогда ему не стрелять ни лис, ни волков… – У Фили пили, и Филю же побили! Так получается? Так и получается… Гад ты, Вася… Все ты… Надул нас тихоня, момент улучил! Ну, я его найду… Так ему не пройдет, Василий… – С пистолетом лучше не возись, – сказал Вася, – ну к лешему… У тебя на него документ есть? – Эх, Вася, Вася… – Штора обнял его. – Вася не просто Вася… Он поэт… Василий Некрасов! Так, Вася? Водопроводчик и поэт! Родной мой Вася, Вася… – В литобъединении два года занимался, – сказал Вася. – При Дворце культуры! – сказал Штора. – Откуда ты знаешь? – удивился Вася. – Славный ты парень, Вася… А Сикстинская Мадонна от нас сбежала. Ну, бог с ней… У родственников своих торчит, против меня их настраивает… Сколько дней ты водопроводчиком работаешь, Вася? Три дня? Небось устал? – Дак это я пока стихи не отпечатаю… Сложные у меня стихи. Слишком душевные и оригинальные… – Пьяница ты, Вася, и больше ничего… – Ух, не люблю я этого слова, – обиделся Вася. – А кто же ты? – Ну, кто, кто! Сам знаешь… – Если бы у меня Картошин пистолет не утянул, я бы тебя убил, ей-богу! – За что ты меня убил бы, интересно? – сощурился Вася. – Глянь на себя! Поэт Вася Некрасов в своем подвальном хозяйстве, среди труб, развалившись, как фон-барон, в неизвестно откуда притащенном трухлявом кресле графини Потоцкой, читает свои эпохальные сочинения своему другу, великому художнику-супермену, который сидит с блаженным вниманием на трубе. Он делает вид, якобы очарован стихами. Но не стихи его интересуют. Пред ними пол-литра водки с огурцом. На второй огурец не хватило денег. Достойного слушателя нашел себе Вася Некрасов! Какой слушатель, таков и поэт. Великолепная картина! Сплошная идиллия… Пьяница ты, Василий, жуткий ты тип, только сознаться не хочешь, стихами своими тешишься, как малый ребенок, а таланта ни на грош… Честно я тебе сознаюсь… – А ты-то, ты-то кто?! – Вася разнервничался, засуетился. – Я принимаю у себя лучших людей: тебя и супермена, – ответил Штора. Вася сказал: – Супермен, кстати, теперь в художественный фонд поступил, такие портреты масляными красками пишет… – Суперменские? – Не смейся. Пожарником он больше не работает. И я скоро уйду. Погоди! – Вася заерзал на стуле. Штора сказал: – Не надо тебе, Вася, уходить. Ты на этом месте больше пользы в сто раз приносишь. Воду подаешь. А там? Там ты воду в ступе толчешь, Василий. Честно я тебе сознаюсь… – Ишь ты, честный! Жулик ты! Знаю я твои фокусы! – А ты чего здесь околачиваешься? – вдруг сказал мне Штора. – Никуда я не пойду, – сказал я твердо. – Ну и сиди. – Я и так сижу. – Сиди, сиди… Деньги у него сейчас спрашивать было бесполезно. Оставалось сидеть. И я сидел. Супермен спал. Вася вовсю хвалился. Ввалились новые гости. И все пошло сначала. Загалдели, задымили. Уходили в магазин и приходили. Меня хлопали по спине, гладили жирными от колбас руками по голове, я отмахивался, – жуткая компашка! Подсовывают стакан, чуть не насильно в глотку льют. Подначивают, не дают сидеть спокойно. Ну нате, ну извольте! С ходу выпил свою рюмку, чтоб не подначивали. Весь вечер простояла, а тут – хлоп! Возьмут еще да вытолкнут за дверь. – Ай да молодец! Полезли мысли о деньгах. Ладно, пусть он мне за операцию не платит, черт с ней, хотя несправедливо. За работу пусть заплатит, за работу… Сплошные психи собрались… – Что вы сказали? – Я сказал: все вы психи! Смеются. Во юмор! Во дал! Все как есть смеются. Довольны, что я их психами обозвал. Хлопают меня по спине, воображают – я впервые пью. Пусть поменьше воображают. Я в скверике уже однажды пил. Меня даже за это из школы выгнали. Кого-нибудь из вас за это из школы выгоняли? Давайте, давайте! Никто не окочурится! Про меня сказали? Я?! Насвистываю мотив, и больше ничего. А это что?! Глазам своим не верю: жрет стакан! Стекло ест, правда! Вася ест стекло! Вытаращиваю глаза: хрустит стекло, жует и глотает… Чертовщина!.. Все поплыло, закачалось, мелькают отдельные лица… Голова моя тяжелеет и наливается свинцом, не держится на плечах, валится набок, как быть? Мутит и крутит. Как быть с моей головой? Голову мне надо на плечах держать, чтобы не валилась. Ну и голова у человека! Моя голова или не моя? Неужели у меня такая голова? |