Онлайн книга «От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего»
|
9 часов 45 минут. Звонок. Советское правительство дает окончательный ответ: капитуляция общая или капитуляция Берлина. В случае отказа — в 10 часов 40 минут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города. Говорю об этом Кребсу. — Я не имею полномочий, — отвечает он. — Надо воевать дальше, и кончится все это страшно. Капитуляция Берлина тоже невозможна, Геббельс не может дать согласия без Дёница. Это большое несчастье… С о к о л о в с к и й. Мы не пойдем на перемирие или на сепаратные переговоры. Почему Геббельс сам не может принять решение? К р е б с (снова и снова). Если мы объявим полную капитуляцию Берлина, то все поймут, что фюрер погиб. А мы хотим создать правительство и сделать все организованно. С о к о л о в с к и й. Пусть Геббельс объявит… К р е б с (перебивая). Но Дёниц — беспартийный. Легче решить ему. Пусть он и капитулирует, чтобы не нести напрасных жертв. С о к о л о в с к и й. Капитулируйте и объявите о новом правительстве. Мы вам дадим для этого рацию в Берлине. Вы свяжетесь и с правительствами наших союзников. К р е б с. Да, Геббельсу, пожалуй, придется на это решиться. Может быть, можно мне поехать к нему? С о к о л о в с к и й. Можете ехать. Мы говорим вам все напрямую. У вас положение безвыходное: даже нет связи между Геббельсом и Дёницем. А после капитуляции Берлина мы дадим вам самолет или автомашину и установим радиосвязь. К р е б с. Нас не арестуют? Все военные, которые будут руководить капитуляцией, останутся на свободе? Или мы будем считаться пленными? С о к о л о в с к и й. Мы не знаем, каковы будут решения союзных правительств. К р е б с. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет после капитуляции? С о к о л о в с к и й. Мы гарантируем членам нового временного правительства право снестись с союзными правительствами совершенно официально. Решения примут три союзных правительства и, повторяю, вам сообщат… К р е б с. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс. Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина. С о к о л о в с к и й. Выступайте перед тремя союзными державами. Так как Гитлер умер, то у вас все полномочия. К р е б с. Когда мы получим связь? Он нервничает. 10 часов 40 минут. Началась наша артиллерийская подготовка… Пролетели самолеты. Вернулся немецкий переводчик, который уходил с полковником фон Дуфвингом и нашими связистами для установления прямой связи с имперской канцелярией. Он очень взволнован: — Когда мы шли, я кричал: «Не стрелять, мы парламентеры!» Наши мне не ответили. Русский майор тянул провод для связи. На углу Принц-Альбрехтштрассе он был обстрелян с немецкой стороны. Его ранило в голову. Я стал кричать, чтобы не стреляли. Сам пошел с кабелем. Полковник фон Дуфвинг снял шинель и оружие и направился с белым флагом вперед. Обстрел продолжался. Ранило несколько русских солдат и офицера — командира роты: они стояли неподалеку, ожидая связи. Но ее нет до сих пор. Со стороны русских она включена, а с нашей стороны — нет. Вероятно, боевая группа не была информирована. Что же теперь делать? Ждать связи или возвращения полковника? Русские сказали, что с их стороны полковнику будет обеспечено беспрепятственное возвращение. — Вернитесь и обеспечьте переход полковника обратно, — распорядился Кребс. — Кто стрелял? — Должно быть, снайпер. Русский майор, очевидно, умрет. Жаль… Отыскали на карте улицу Принц-Альбрехтштрассе. Смотрим. — Тут отель «Эксельсиор», — показывает переводчик. — Тут мы кричали, тут стрелял наш снайпер. Русские не стреляли по всему участку. Отметили на карте три квартала. Телефонный звонок из нашего батальона: немецкий полковник перешел к немцам, но связи пока нет. — Идите, — говорю я переводчику. Он просит мегафон и белый флаг. Получив их, четко повернулся, руку вверх, поклон нам — и ушел. Командующий артиллерией генерал Пожарский отдает приказ не вести огня на 35-м участке — от озера и до зоологического сада, вплоть до Фридрихштрассе; здесь пройдут парламентеры. Немного погодя Кребс говорит: — Первое мая у вас — большой праздник. — А как же нам не праздновать сегодня — конец войны и русские в Берлине. — В сорок первом году я был в Москве. Я уже говорил, что имел честь быть заместителем военного атташе. Во время парада стоял на трибуне, возле Мавзолея… После завтрака дали связь с имперской канцелярией. Генерал Кребс приободрился, просит точно записать все пункты капитуляции, предъявленные советским командованием. Берет в руки трубку и начинает говорить. Подчеркивает пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гиммлера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала Кребса и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие. Затем Кребс еще раз прочел свою запись наших условий капитуляции: «1. Капитуляция Берлина. 2. Всем капитулирующим сдать оружие. 3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохраняется жизнь. 4. Раненым обеспечивается помощь. 5. Предоставляется возможность переговоров с союзниками по радио». Мы разъясняем: — Вашему правительству будет дана возможность сообщить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер — изменник, и заявить трем правительствам — СССР, США и Англии о полной капитуляции. Мы, таким образом, частично удовлетворим и вашу просьбу. Будем ли мы помогать вам в создании правительства? Нет. Но даем вам право сообщить список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве военнопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать заявление Союзным Нациям. От них зависит дальнейшая судьба вашего правительства. — Список лиц, находящихся в Берлине, который мы дадим, не будут рассматривать как список военнопленных? — Это обеспечено. Офицерам сохраним звания, ордена, холодное оружие. Мы даем право представить список членов правительства, право связи с Дёницем и так далее. Но все это после капитуляции. — С целью образования общего легального правительства Германии? — Только для заявления и связи с правительствами государств нашей коалиции. Их дело решать, как будет дальше. — Итак, после капитуляции советское радио даст сообщение о смерти Гитлера, о новом правительстве и о предательстве Гиммлера? Он заверил, что постарается обо всем быстро договориться. 13 часов 08 минут. Кребс ушел. Парламентер от руководства Третьего рейха не согласился на капитуляцию, не захотел приостановить разрушение Берлина и прекратить напрасные жертвы с той и другой стороны, включая мирных граждан. Чего он хотел от нас, от советского командования, правительства? Перед тем как уйти, Кребс что-то долго собирался и даже два раза возвращался уже с лестницы: сперва он позабыл перчатки, которые положил на подоконнике вместе с фуражкой; однако фуражку-то он надел, а вот перчатки не взял. Второй раз Кребс вернулся под предлогом, что забыл полевую сумку, которой у него вообще не было. Он уверял, что принес в ней документы от Геббельса и Бормана, хотя — я хорошо это помню — доставал бумаги из бокового кармана. |