Онлайн книга «Косиног. История о колдовстве»
|
Ручей, облизнувшись, подался вперед. – Не смей! – велел Лес. Ручей замер на месте, не сводя с блюдца мечтательного, грустного взгляда. Абита, одарив Леса улыбкой, подтолкнула одно из блюдец еще ближе. Лес ощетинился. – Посмотрим, как ты заулыбаешься, когда Отец явится по твою кровь. – Если б он хотел моей крови, так уже взял бы ее, разве нет? – Скоро мы пробудим его дух – истинный дух, и вот тогда он вдоволь наестся твоих потрохов. Абита оцепенела. – Не верю. – Ты понятия не имеешь, с кем связываешься, – фыркнул опоссум. – Так расскажи же. – Да, – вмешался в их разговор Отец. – Рассказывай. Хватит в загадки играть. – Играть?! – рявкнул Лес. – Да как у тебя язык повернулся?! Не раздобудь мы для тебя крови, гнить бы тебе в этой вонючей яме до сих пор! – Крови? – переспросила Абита. – Чьей крови? Лес отвернулся и не ответил. – Чьей крови? – не унималась Абита. – Чьей это крови ты ему раздобыл? Но Лес упорно молчал. – Рассказывай, – велел Отец. – Хватит правду скрывать. Лес вихрем развернулся к ним. – Козлиной! – процедил он. – Крови твоего же козла! Абита сощурилась. – А… а Эдвард? Об Эдварде что скажешь? Лес скрестил руки на груди. Пальцы Абиты заходили ходуном. – Так это ты убил Эдварда? Сознавайся: ты? – Да! – прорычал Лес. – Да, я! «Бе-е-е, бе-е-е, бе-е-е», – в пещеру его заманил, а там он в яму и провалился. И обмануть этого безмозглого человека оказалось проще простого. Вот… вот тебе правда. Еще правду хочешь? Абита прижала ладонь к губам, вмиг побледнела. Казалось, ее с силой хлестнули по щеке. – Вот тебе еще правда, – рычал Лес. – Этот твой разлюбезный дьявол, остолоп, что с ума сходит по кукурузе… видела б ты, как он потроха твоего мужа жрал! Захочешь снова чем-то его угостить, вспомни об этом и… Абита, подхватив с земли блюдце, швырнула им в Леса. Опоссум пригнулся, и блюдце просвистело над его головой. Абита с яростным визгом схватила второе, швырнула, что было сил. Но Лес вновь без труда увернулся и разразился злорадным хохотом. Тогда Абита взялась за подойник, взмахнула им, бросилась на опоссума, чтоб пришибить мелкую тварь. Лес с издевательским хохотом заплясал вокруг нее, ловко уворачиваясь от ударов. Споткнувшись о ступеньку крыльца, Абита рухнула с ног, но вовремя подоспевший Отец подхватил ее на лету и удержал от падения. – Мы – дикий люд! – вскричал Лес. – И мы сожрем твои потроха, а после все ваше племя сожрем, и он, Отец, об этом позаботится! Вот тебе правда! Главная и единственная, а остальное – все вздор! – Сгинь, тварь паршивая! – зарычал Отец. – Сгинь, не то я твоими потрохами позавтракаю! Злорадная улыбка на лице Леса мигом угасла. Яростно усмехнувшись Отцу, опоссум отвернулся и стремительно двинулся прочь. Абита, присев на крыльцо, прикрыла лицо ладонями и тихо, безмолвно заплакала. – Прости, Абита, – сказал Отец, садясь рядом. – Я многого в этой жизни не понимаю, но твою боль понять очень даже могу, а еще точно знаю: зла я тебе не хочу. Прежнее… это ошибка. Я не в себе был, и… Но с твоей помощью я, кажется, вот-вот отыщу верный путь. Надеюсь, заодно, вместе, мы с тобой оба отыщем, что каждому нужно. Долгое время оба сидели молча. Тишину нарушало лишь козье блеянье да Бука, звучно лакавший из блюдечка молоко. В конце концов Абита тяжко вздохнула, утерла глаза, достала из кармана передника узелок и развернула его на крыльце, между собой и Отцом. В узелке оказались три ломтика медового хвороста. – Это тебе. Отец потянулся за угощением, но придержал руку. «Не так все просто», – подумал он. – Абита, кто я, по-твоему, на самом деле такой? Абита задумалась. – Не знаю, – поразмыслив, отвечала она. – Могу сказать только, во что мне хотелось бы верить. Помнится, мать рассказывала о всевозможных духах природы – о феях, об эльфах и о лесных божествах, больших и малых, ничтожных и могущественных. О стражах природы, пробуждающихся с приходом весны, вдыхающих жизнь в цветы и деревья, присматривающих за землей и людьми в обмен на надлежащие подношения. О язычниках, празднующих их возрождение в дни солнцеворота, устраивающих в их честь пиршества и пышные церемонии. О том, что всех их объединяет нескончаемый круговорот, круговорот смерти и возрождения. Так вот, я надеюсь, что ты – один из них. Что, полностью пробудившись, ты благословишь эту землю и не оставишь ее без заботы… а может быть, благословишь и меня. И обо мне позаботишься. Небо с Ручьем встревоженно переглянулись, однако Отец закивал: очевидно, услышанное пришлось ему по душе. «Почитание и подношения», – подумал он. Слова Абиты напоминали о вчерашних видениях, о людях, преподносивших ему венки из цветов и бусы, о том, как эти люди его почитали. Затем Отцу вспомнился Лес, толковавший о подношениях Матери Земле в обмен на ее благословения. Сердце в груди застучало быстрее. «Выходит, все это – тоже… тоже часть волшебства!» Отец вновь потянулся к сладостям. – Этого мало, – сказал он. – Еще хвороста хочешь? – спросила Абита. – Нет, я не о сластях. От тебя большее требуется. От Абиты снова повеяло недоверием, и Отец понял: угрозы Леса не прошли даром. Удастся ли им когда-нибудь оставить все это в прошлом? – Скажи, зачем ты мне жертвы приносишь? – спросил он. – Похоже, они тебе помогают… облегчают душевные муки. Но, если уж начистоту… наверное, я надеюсь, что ты снова пустишь в ход чары и вернешь к жизни мои посевы. «Да, да: дай мне кое-что нужное, а я дам взамен то, что нужно тебе!» Отец устремил на Абиту пристальный взгляд, словно стараясь заглянуть в самую ее душу. – Скажи, Абита, чего тебе хочется от этой жизни? – Мне? Со мной все просто. Побольше яиц и свежего мяса, и полный огород овощей, и поле спелой, налитой соком кукурузы. – Это не то, чего тебе хочется. Это то, без чего не обойтись. Ты ведь сделана не из надобностей, а из желаний, из грез. Так вот: чего тебе хочется? О чем ты мечтаешь? Абита раскрыла было рот, но призадумалась. – Даже не знаю. После смерти матери я думала только о том, как бы с голоду не умереть. То есть, с самого детства ни о чем не мечтала. |