Книга Золотые земли. Совиная башня, страница 73 – Ульяна Черкасова

– И до сих пор не сдала? – спросил он со странной отрешённостью.

– Раз госпожа велит выхаживать, значит, моё дело маленькое – выполнять и не спрашивать.

Щенсна шуршала простынями, вынося их из спальни, после звенела склянками, гремела мисками. От каждого звука в глазах сверкало и по голове точно били молотом. Милош молча злился, прячась под одеялом, но никак не мог найти в себе сил, чтобы накричать на служанку. А когда шум вдруг затих и Милош открыл глаза, стало уже совсем темно и наступила мёртвая тишина.

– Пи-и-ить, – прохрипел он.

Тут же возле изголовья оказалась Щенсна, поднесла плошку с водой к губам.

В комнате сильно пахло воском от сожжённых свечей, но свет уже не горел. Милош жадно выпил всю воду и вновь рухнул на кровать таким обессиленным, словно обежал весь Совин.

– Что?.. – только и выдавил он.

– Что с госпожой? – догадалась Щенсна. – Лучше она, лучше. Первое время всё слёзы лила, все глазоньки свои лазурные выплакала, а теперь лучше, и ребёночек её в порядке.

Уж последнему Милош точно не обрадовался.

– Она хоть и слабая совсем была, еле душа в теле держалась, а сразу велела мне тебя отыскать и сберечь. Дворовые мальчишки весь город обыскали, нашли тебя недалеко от Торговой площади бездыханным.

Милош не мог разглядеть в темноте Щенсну, но слышать рядом человеческий мягкий голос было приятно, и на сердце делалось спокойнее.

– А… огонь?

– Прогорел весь, слава Создателю и Константину-каменолому, – вздохнула Щенсна. – Два дня пылало, чуть до замка не добралось, но уберёг бог. Самое страшное пожарище в центре было, но оно будто само собой потухло, а вот остальной город долго ещё горел. Но предместья не тронуло, там теперь народу тьма-тьмущая. Все, кто выжил, туда ушли, в городе камня на камне не осталось. Пусть Охотники навьих духов и побороли, но огонь-то к тому времени уже пылал повсюду, как его остановишь? А предместья только городские стены и спасли.

Значит, он не справился. Он не остановил пожар, только замедлил его.

Щенсна долго ещё причитала и вздыхала, оплакивала смерти и радовалась, что на королевском замке по-прежнему лежала защита от тварей Нави.

– А в городе-то нечисти теперь полным-полно. И Охотники целыми днями там бродят, ищут духов и колдунов, кого найдут – сразу убивают.

Милош то и дело проваливался в дрёму, и во сне виделось, как меч Охотника пронзал его снова и снова.

И когда поутру он проснулся с удивительно ясной головой, то тут же нащупал на груди соколиное перо, вскочил с постели, роняя одеяло, и кинулся к окну. Щенсна схватила Милоша за руки, пытаясь остановить.

– Куда, куда ты? Живот шит-перешит. Куда?!

Но Милош уже обращался, пусть и кружилась голова, пусть и сил едва хватило на это обращение.

Старая служанка смотрела в окно вслед соколу и тяжело вздыхала.

– Пропадёт, – повторяла она.

Но на закате сокол вернулся.

Когда Ежи очнулся, то подумал вначале, что попал в царство мёртвых – вокруг было темно и холодно, пахло дымом, и издалека доносился страшный гул.

Где-то немыслимо высоко бледнело пятно. Ежи лежал на спине, разглядывал это пятно, земля под ним была ледяной, а в голове мысли путались, перескакивали с одной на другую.

Он умер. Вокруг – снежная пустошь, над которой никогда не восходит солнце, – так описывали царство мёртвых Пресветлые Братья, и теперь Ежи видел, что они оказались правы. Только отчего пахло дымом? Отчего не зимний ветер выл в ушах, а рёв огня и человеческий плач?

«То стенают души мёртвых», – отстранённо, без страха подумал Ежи.

Пронзительный жуткий визг оглушил его. Ежи скрутился на полу, закрывая уши руками.

– На, – его слегка пнули в бок.

На пол рядом что-то упало. Ежи заозирался в темноте и увидел горящий свет в стороне и чёрный силуэт.

– Я умер? – спросил он.

Новый вопль сотряс всё вокруг, и свет померк.

«Банши, – вспомнил Ежи рассказы о лойтурских духах. – Дева, что оглушает своим воплем. Верно, это она».

Долго он лежал, вслушивался в тишину и боялся пошевелиться. Тело бил озноб, Ежи скрутился в комок, но никак не мог согреться. На лбу выступила испарина. Его лихорадило. Не сразу он вспомнил, что рядом с ним что-то упало, пошарил рукой рядом и стал изучать вещицу вслепую, на ощупь. Пальцы коснулись шерстяной материи. В руках у Ежи оказалось одеяло, и это было так чудно, так странно, что Ежи долго не мог понять, зачем оно ему. Отчего тень в царстве мёртвых поделилась с ним одеялом?

Ежи укрылся с головой, прижал к груди ноги и долго лежал, не шевелясь и всё пытаясь согреться, слушая далёкие вопли душ и думая, что его ждут такие же муки.

А когда в третий раз закричала банши, Ежи распахнул глаза и подскочил на месте как ошпаренный.

Тусклый свет из окошка под самым потолком освещал узкую камеру, а за спиной Ежи у приоткрытой двери стоял невысокий мужик в поддоспешнике без кольчуги. На боку с ремня свисал топорик.

– Я не умер? – повторил глупо Ежи.

Мужик поставил на пол деревянную миску и вышел. Дверь за ним закрылась с оглушительным скрипом, заскрежетал ключ в замочной скважине, и Ежи снова остался один.

Чудовищный вопль банши оказался всего лишь скрипом ржавых петель. Ледяная земля – каменным полом, а светлое пятно – крохотным оконцем у самого потолка.

Ежи угодил в темницу.

Он заглянул в миску, разглядывая с отвращением мутную жижу, в которой плавала морковь, зачерпнул ложкой. Похлёбка оказалась холодной, а пахла и вовсе мерзко, и Ежи с отвращением отставил миску в сторону.

Скоро невыносимо сильно захотелось есть, Ежи надеялся, что к ужину принесут что-нибудь получше, но ужин не принесли вовсе. На следующее утро вновь пришёл тот же мужик, увидел полную миску похлёбки и не стал её забирать.

– Почему меня тут держат? – спросил Ежи.

Мужик не ответил, скрылся за дверью, и Ежи подскочил, прижимаясь ртом к замочной скважине.

– Что со мной сделают?

В тот день его оставили без ответа и, что было куда обиднее, без обеда. Похлёбка протухла, и Ежи вылил её в окно, едва дотянувшись до проёма.

А на следующее утро к нему в камеру зашёл уже другой человек – высокий бугай с бычьей шеей. Он оглядел Ежи без всякого интереса и сказал:

– Тебя к себе требуют.

– Кто? – голос предал Ежи, издав мышиный писк.

– Кто надо, – огрызнулся мужчина. – Вставай.

Ослабевший и голодный Ежи едва передвигал ногами, его мутило, и пару раз он спотыкался и чуть не упал. Здоровяк каждый раз хватал его за шкирку и встряхивал, как щенка.