Книга По правде говоря, страница 39 – Екатерина Риз

- Нахал и бездельник, - именно так отзывалась мама в последние месяцы о моём молодом человеке, а я не могла ей ничего возразить, отмалчивалась, про себя оправдывая Вовку. Сегодня оправдать не получится.

Отец сам мне перезвонил минут через десять, поинтересовался моими делами, а я взяла и всхлипнула в трубку. Папа тут же переполошился, а мне пришлось признаваться в том, что мне некуда идти.

- Он что, просто взял и выставил тебя? – не поверил отец.

А я пожала плечами, будто он мог меня видеть.

- Это же его квартира, его дом, - сказала я. – Я там никто.

- Что значит, никто?! Он мужик или нет?

На этот риторический вопрос отца у меня ответа не было, я могла только вздыхать и вытирать слёзы.

- Можно я поживу у вас несколько дней? Пока не сниму квартиру? Совсем немного…

- Вика, ты что оправдываешься? Приезжай, конечно. Вера против не будет.

Мне стало немного легче. И я даже выдохнула с облегчением:

- Спасибо.

Ну вот, я уже не бомж.

Из-за Жанкиной двери слышался лай Бубуни. Она надрывалась прямо за дверью, видимо, почуяв меня, и ничего удивительного, что подруга в какой-то момент дверь приоткрыла, чтобы узнать, на что так яростно реагирует её любимица. Увидела меня и ахнула. Бубуня вынырнула в подъезд, закружилась вокруг меня, а я вдруг вспомнила стихи из детства: картина, корзина, картонка и маленькая собачонка. Вот я та самая дама, с кучей вещей и без определённого адреса обитания.

Жанка приложила ладонь к пышной груди.

- Вика, как же теперь… - выдохнула она, а я решительно поднялась. Подхватила свою поклажу и направилась вниз по лестнице. А Жанке скомандовала:

- Бери картину и Бубуню.

Вот таким составом мы и появились из подъезда, прямо перед машиной Андрея Романовича. Он вышел нам навстречу, серьёзный и молчаливый, забрал у меня тяжёлый чемодан. Затем поинтересовался:

- Собака твоя?

Я вздохнула.

- Нет. Моя картина.

- Картину возьмём, - согласился он. Протянул руку за картиной, что Жанка держала одной рукой, а Бубуня вдруг решила показать зубы, рыкнула, а затем тявкнула на него. Андрей Романович сдвинул брови, взглянув в упор на белоснежное рассерженное создание. Наверное, в душе порадовался, что таскаться с собачонкой ему не придётся.

Я подошла к Жанке и обняла её, знала, что подруга расстроена. Не моим расставанием с Вовкой, она давно это прогнозировала, она расстроена моим отъездом, нарушением наших с ней привычек и ритуалов.

- Я обязательно к тебе приеду, - пообещала я. – Завтра.

Жанна перехватила Бубуню другой рукой, будто ребёнка, прижала к груди, а сама повыше вздёрнула нос, стараясь не показаться особо расстроенной. Переживала, а сама всё поглядывала на Андрея Романовича, присматривалась к нему со всем своим неуёмным женским любопытством. А я вдруг подняла глаза к окнам квартиры, в которой ещё час назад как бы проживала. Что-то подсказало мне посмотреть, я голову закинула и увидела у кухонного окна Вовку. Он стоял и наблюдал. Что ж, наверное, он сейчас говорит себе, что во всём прав, что не ошибся в своих предположениях, а я в его мыслях и суждениях, наверняка, неверная женщина.

Вот только ничего объяснять и доказывать я больше не буду. Меня выбросили, будто надоевшую кошку. Не желая слышать никаких моих доводов и оправданий, ведь я ещё пыталась оправдываться!

- Вика, садись в машину.

Я обернулась и поняла, что Андрей уже за рулём и ждёт лишь меня. А я стою и глупо пялюсь на своего бывшего.

Жанка подошла и подтолкнула меня в спину. Шикнула:

- Садись.

Я села в машину. Всё же не до конца осознавая, что всё это значит.

- Куда ехать? – спросил меня Андрей.

Я автоматически назвал адрес отца. Андрей кивнул и повернул ключ зажигания.

- На тебе лица нет, - сказал он через пару минут молчания. – Выдохни. Родителей напугаешь.

Я смотрела в окно, чувствовала, что если поверну голову и встречусь с Андреем взглядом, то тут же разревусь. Накопившиеся напряжение и обида хлынут наружу.

Мы снова замолчали на несколько минут, если честно, мне не хотелось разговаривать, ни о чём. Лишь в молчании пережить своё унижение. И присутствие Андрея мне, признаться, мешало, мне казалось, что он видит насквозь, то, что видеть не должен, мою слабость и уязвимость. А показывать себя такой, можно сказать, чужому человеку, неправильно. И я настырно отворачивалась, смотрела в окно, чтобы не встречаться с ним взглядом, и молчала. Заговорил первым он, по всей видимости, не выдержав, решив, что меня надо поддержать. Или направить по правильному пути.

- Вика, я понимаю, тебе сейчас трудно. Обидно. Сильно обидно. – Андрей вздохнул. – Но всё равно я тебе скажу, что ты не должна страдать по нему.

Я поёрзала на сидении, но всё же промолчала. Хотя, не была согласна. Что значит, не должна страдать? Я же не бесчувственная кукла, как я могу встряхнуть шевелюрой и отправиться дальше, не дрогнув после такого?

- Нельзя прощать такие поступки, - закончил Андрей свою мысль.

- Я не собираюсь прощать, - всё-таки проговорила я. – Дело не в этом…

- Я понимаю. Дело в раненном самолюбии. Это нормально.

Я голову повернула, кинула на него удивлённый взгляд.

- А кроме самолюбия ничего не должно пострадать при расставании? – поинтересовалась я.

Отчего-то Андрей остался недоволен моими словами. Поджал губы и нахмурился.

Мы подъехали к дому отца, и я почти сразу увидела его, стоящим на балконе. По всей видимости, он поджидал меня, не зная, на такси я подъеду или буду добираться до места как-то ещё. Сразу обратил внимание на подъехавшую машину, а я, спешащая избавиться от каверзных советов Андрея Романовича, открыла дверь и вышла из автомобиля. И только тогда, когда я махнула отцу рукой, я поняла, что сейчас должно произойти. Встреча моего отца и Андрея Веклера. Которой, априори, не должно было произойти. Ведь я, соглашаясь на работу, была уверена, что никому, кроме меня, это никаких неприятностей и неудобств не доставит. Я собиралась всё решить и пройти сама, в одиночестве. А сейчас отец уже спешит спуститься к подъезду, чтобы встретить меня.

Я даже о Вовке на какую-то минуту позабыла, честно. Андрей тоже вышел из машины и в ожидании остановился рядом со мной. Зачем-то принялся меня разглядывать. А я смотрела на дверь подъезда.

- Твои родители живут вдвоём? – задал он простой вопрос. В принципе, он имел право его задать, любопытствуя, и ничего особенного, никакого подтекста в словах Андрея не прозвучало. По крайней мере, он был в этом уверен. А мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями.

- Мои родители в разводе, - в конце концов сказала я правду. – Здесь живёт отец с новой семьёй.