Книга Танго алого мотылька. Том 2, страница 42 – Морвейн Ветер

Рей любил дарить электронику и украшения, так что с тех пор, как был снят информационный блок, и ей стало можно свободно выходить в интернет, Кирстин получала такие игрушки раз в несколько дней и уже начинала шутить относительно того, что ей нужна отдельная комната, чтобы хранить это всё.

Шутки закончились через пару недель – когда она эту комнату получила.

– Полтора миллиона? – Рей поднял голову от собственного монитора и мрачно уставился на девушку. – За что?

– За мой автопортрет, Рей, за что же ещё? – Кирстин негромко рассмеялась и отложила планшет на сиденье дивана, чтобы, всё так же улыбаясь, прокурсировать к Рею и, приобняв его со спины, положить голову на плечо. Она запечатлела на щеке любовника лёгкий поцелуй и слегка погладила его сквозь пиджак по груди – Рей всё так же предпочитал в кабинете сохранять деловую обстановку и в рабочие часы, даже если проводил их дома, соблюдал дресс-код, чего требовал и от Кирстин, иногда приходившей посидеть с ним рядом. – Спасибо, без тебя я никогда не решилась бы его сделать.

– Я просил тебя сделать его не для того, чтобы ты его продавала.

Кирстин смущённо смотрела на него.

– Но, Рей, это мог бы быть мой первый миллион…

Ноздри Рея раздулись.

– Нет, – отрезал он, – у тебя не может быть своего миллиона, Кирстин, ты сама принадлежишь мне.

Кирстин настолько ошалела, услышав эти слова, что не сразу сообразила разомкнуть объятия и выпрямиться.

– Рей, что на тебя нашло? – пытаясь скрыть острую обиду, заполнившую грудь, спросила она.

Рей яростно отодвинул от себя мышку и, встав, прошёл по комнате, поигрывая костяшками пальцев.

Остановился, зло глядя на Кирстин.

– Ты не можешь его продать, – повторил он и, будто сам не поверив своим словам, стал пояснять: – На автопортрет ушли моя глина, мой свет. Я нанимал тебе учителя…

С каждым словом Кирстин становилась всё мрачней, происходившее всё сильнее давило на неё, и она чувствовала, будто проваливается в какой-то тёмный и бесконечный туннель, будто сбывается то, чего она боялась всегда.

– Я поняла, – глухо сказала она и на негнущихся ногах направилась к двери.

Едва Кирстин взялась за ручку, Рей поймал её за талию со спины и крепко прижал к себе.

– Я не хочу, чтобы твоё обнажённое тело стояло у кого-то в саду! Я тебя не для того просил его слепить, чтобы ты продавала его кому-то ещё!

Кирстин обмякла в его руках. Слёзы подступили к глазам.

– Я навсегда останусь твоей рабыней, да?

Рей молчал. Разговор принимал совсем не тот оборот, к которому он стремился и которого ожидал.

– Кристи, – тихо сказал он, – я просто хотел, чтобы ты сделала этот портрет для меня. Как ты можешь думать о том, чтобы его кому-то продать?

– Ты не ответил на мой вопрос.

Рей стиснул зубы и продолжал упрямо смотреть на неё.

Потом Кирстин резко развернулась в его руках и со злой насмешкой посмотрела на него в ответ.

– Два миллиона восемьсот, Рей, – твёрдо сказала она. Рей молчал, во взгляде его теперь читалось недоумение, – два миллиона восемьсот – или, если хочешь, я выставлю его на аукцион. И посмотрим, за сколько тебе удастся его купить. Наш контракт не предусматривает, что все свои доходы я должна отдавать тебе.

Во взгляде Рея показался плохо скрываемый страх.

– Ты хочешь отдать их мне и уйти? – сухо спросил он.

Кирстин затопила такая злость, что она с трудом удержалась от того, чтобы отвесить Рею пощёчину.

– Ты в своем уме? – только и сказала она. – Хотела бы уйти – просто не вернулась бы к тебе. У меня был шанс.

Рей тоже обмяк и уткнулся носом ей в плечо.

– Я боюсь тебя потерять, Кирстин.

Кирстин продолжала злиться ещё несколько секунд, прежде чем обняла его, вплела пальцы в короткие пряди волос и прижалась к его виску виском.

– Я люблю тебя, Рей. Хотя временами ты бываешь невыносим.

– Очень редко, – заметил Рей.

Кирстин закатила глаза, но спорить не стала.

– Два миллиона восемьсот, – повторил Рей. – Я приглашу юристов, чтобы оформили всё как нужно.

Кирстин устало покачала головой.

– Какой в этом смысл? – спросила она. – Ты всегда можешь предъявить мне ещё какой-то счёт… За воду… или свет… Забирай. Я дарю эту статую тебе.

Кирстин всё-таки злилась ещё несколько дней, пока другие заботы не отвлекли её. Нужно было принимать окончательное решение – поступает ли она в школу на тех условиях, которые предложили ей здесь. Или… не поступает вообще. Выбор был не прост, потому что Кирстин не устраивало ни то, ни другое, и потому, не выдержав, она направилась к Рею, чтобы посоветоваться с ним.

– Нужно сделать то же самое, что сделал он, – услышала Кирстин голос Майкла ещё через дверь и замерла, остерегаясь входить.

– Ты имеешь в виду поймать его любовницу и избить?

Майкл на другом конце линии поморщился, хотя Кирстин этого видеть и не могла.

– Я имею в виду, что у тебя в охране сидел – и вполне возможно, ещё сидит – крот. Найдёт его Йонас или нет – но мы можем заслать к нашему другу своего.

На некоторое время наступила тишина.

– Заодно и попытается разузнать, кто шпионит у меня, – задумчиво сказал Рей.

– Да.

– Хорошо, я поговорю с Йонасом и попрошу решить этот вопрос.

Голоса затихли, и послышались шаги. Только после этого Кирстин решилась постучать.

Взволнованный голос Рея тут же ответил:

– Да.

Кирстин открыла дверь и ступила внутрь. Прежде, чем она успела задать хоть один вопрос, её окружил ураган горячих рук, и Рей прижал её к груди.

– Рей! – выдавила Кирстин, пытаясь отвоевать столько личного пространства, чтобы можно было вдохнуть.

– Ты почему не приходила?

– А ты? Обычно врываешься не постучав, а тут строил из себя принцессу три дня.

Рей фыркнул, на мгновение не сдержал улыбку, но уже через несколько секунд серьёзно сказал:

– А я был бы рад, если бы ты свободно и без стука заходила ко мне.

Кирстин улыбнулась и коснулась поцелуем его губ.

– Я буду иметь в виду. Но прежде чем ты уронишь меня на диван – я пришла поговорить о делах. Может, и не очень важных для тебя, но всё-таки делах.

– Да, – Рей нехотя выпустил её, подошёл к столу и, нажав кнопку вызова, потребовал принести чай: – Слушаю тебя.

Кирстин, не дожидаясь, пока появится стюард, стала рассказывать зачем пришла.

– Я думаю поступить, но на заочное в Академию Гранд Шомьер, – подытожила она, – и продолжить занятия с Бастьеном. Если честно, я бы подыскала кого-то из учителей, чьи представления о скульптуре больше похожи на мои. Но это уже другой вопрос.