Книга Дело застенчивой подзащитной, страница 14 – Эрл Стенли Гарднер

– Достаточно – что? – спросил Мейсон.

Гамильтон Бергер не пытался прятать отвращение, сквозившее в его голосе.

– Достаточно, чтобы признать вас соучастником.

– Да ну! – театрально удивился Мейсон.

– Соучастником в деле об убийстве, – пояснил прокурор.

– Так-так-так, – проговорил Мейсон. – Вы меня заинтриговали. А кто убит-то?

– Мошер Хигли, если вам нужны детали. Вы не можете утверждать, что я не ознакомил вас с выдвинутым против вас обвинением. Итак, я объявляю вам, Мейсон, что вы обвиняетесь в совершении преступления. Вы можете хранить молчание и не отвечать на вопросы, поскольку все вами сказанное может быть использовано против вас. Вы хотите что-то сказать?

Мейсон сделал глубокую затяжку.

– Я только хочу сказать, что вы сели в лужу. Не было никакого убийства. Мошер Хигли умер естественной смертью.

– Он был убит.

– С чего вы взяли?

– Если уж вам так хочется знать, у нас есть записанное на ленту признание женщины, которая совершила убийство.

– Очень интересно, – прокомментировал Мейсон. – Да только, боюсь, трудновато вам будет использовать это свидетельство, Бергер.

– Полагаю, вы намекаете на эту чушь относительно приватной информации и неразглашения профессиональной тайны? На это у нас найдется специальный закон. Думаю, вы удивитесь, узнав его формулировку.

Мейсон в последний раз выпустил струйку дыма, загасил сигарету, потянулся, поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и сказал:

– Когда вы сможете использовать это признание, Бергер?

– Как только передам дело в суд.

– Конечно, – заявил Мейсон, – я давно уже не освежал в памяти всякие там законы, но сдается мне, что для того, чтобы использовать это признание, сначала надо доказать наличие такого пустячка, как корпус деликта, сиречь – состав преступления.

– Я докажу наличие состава преступления, – проговорил Гамильтон Бергер.

– И как же? – осведомился Мейсон.

– С вами я этого обсуждать не намерен.

– А придется, – сказал Мейсон. – Вы не можете обвинить меня в соучастии в убийстве, пока не докажете факт самого убийства. И вы не можете доказать факт убийства, используя лишь магнитофонную запись признания Надин Фарр. Когда делалось признание, она находилась под воздействием наркотиков и…

– Это только придаст веса свидетельству, – перебил прокурор.

– Не будьте так уверены, – возразил Мейсон. – Женщина находилась в состоянии, когда человек не отвечает за свои слова. В таком состоянии она не может считаться свидетельницей. Если бы она в таком состоянии свидетельствовала в суде, суд не принял бы ее показания. То же самое относится и к показаниям, записанным на ленту. Какая, собственно, разница?

– Это мы еще посмотрим, – угрожающе проговорил Бергер.

– Ну и, конечно, – продолжил Мейсон, – вам надо еще доказать, что Мошер Хигли не умер по естественным причинам. Осматривавший тело врач констатировал смерть от коронарного тромбоза. Ну да ладно, оставим пока все эти игрушки и перейдем к делу. Вы намерены затребовать ордер на арест Надин Фарр?

Гамильтон Бергер сказал:

– Вы уже превратили себя в соучастника. Если защищать Надин будете вы, то вам не следует ослаблять вашу позицию в деле, по которому вы проходите подельщиком, пытаясь помогать ей скрыться от правосудия. Я требую ее немедленной выдачи.

– У вас есть ордер? – спросил Мейсон.

Гамильтон раскрыл было рот, намереваясь что-то сказать, но спохватился.

– Так есть у вас ордер? – повторил Мейсон.

– Нет.

– Но вы его затребуете?

– Я намерен вести это дело так, как считаю нужным, и я не намерен обсуждать свои планы с вами, Мейсон. Я требую, чтобы вы выдали мне Надин Фарр.

– Как только у вас будет ордер на ее арест, – заверил прокурора Мейсон, – я лично прослежу, чтобы она добровольно явилась к вам.

– Я хочу допросить ее, – сказал Бергер.

– Прекрасно, – ответил Мейсон. – Если вы хотите с ней побеседовать, назначьте встречу в моем офисе. Она там будет.

– Я хочу допросить ее с глазу на глаз. Мне нужны ее ответы на вопросы, а не ваши.

– В таком случае, насколько я помню закон, вам надо сначала затребовать ордер на ее арест с обвинением в убийстве, арестовать ее и заключить под стражу. А как только все это будет проделано, я посоветую ей говорить только в присутствии ее адвоката. Мейсон поднялся. – Что ж, – сказал он. – Еще встретимся…

– Мы уже встретились! – заорал Бергер.

– Это надо понимать так, что я не могу уйти? – спросил Мейсон.

– Именно так.

– С чего бы это?

– Вы обвиняетесь в совершении преступления!

– В соучастии? – уточнил Мейсон. – Вы упомянули это уже несколько раз. Лучше затребуйте ордер, Бергер, если хотите меня задержать. Только у вас будут неприятности с этим обвинением.

– Есть и другие обвинения.

– Какие?

– Попытка манипуляции уликами.

– Какими уликами?

– Бутылка с ядом.

– И как же я пытался ею манипулировать? – полюбопытствовал Мейсон.

– Вы не имели права прикасаться к этой улике. В тот самый миг, когда вы обнаружили там, на озере, вещественное доказательство в деле об убийстве…

– Помилуйте! – возопил Мейсон. – Я не обнаруживал никаких улик. Я не манипулировал никакими уликами. Я помогал полиции. Артур Фелтон подтвердит, что я даже не прикасался к бутылочке. Наоборот, я велел ему не выпускать ее из рук ни на секунду. Я отвез Фелтона к химику-консультанту, человеку с безукоризненной профессиональной репутацией. Я попросил химика выяснить, что находится в бутылке. Я предпринял все меры, чтобы сохранить бутылочку как вещественное доказательство, чтобы ее легко можно было опознать, после чего я прямиком отправился в полицию, чтобы сообщить, где можно найти эту улику.

– Что вы сделали? – воскликнул пораженный Бергер.

– Явился в полицейское управление, чтобы сообщить, где можно найти эту улику, – пояснил Мейсон. – А вы что думали – за каким чертом я сюда приперся?

Трэгг и Бергер обменялись красноречивыми взглядами.

– Но вы знали, что мы уже побывали у Корбеля и забрали улику, – заявил лейтенант Трэгг.