Книга Дьявол может плакать [= Син и Катра ], страница 38 – Шеррилин Кеньон

— Нет, Сими. Твои маленькие кусочки размером с акулий укус. Я хочу, чтобы ты нашла Катру и охраняла её для меня.

— О, Сими точно знает, где она. Я только от нее.

У него отвисла челюсть. Если честно, он не понимал, почему все его так шокирует.

— Ты что?

— Она с тем бывшим богом, который ненавидит телку-богиню, как и я. Они позвали меня и Ксирену, чтобы мы помогли им сражаться с теми галлу-демонами, которых ты разрешал мне кушать. Несомненно, они их сейчас и ищут. — Она полезла в сумочку и достала оттуда баночку с барбекю-соусом. — Я полностью готова!

Эш потряс головой, пытаясь понять.

— Галлу сейчас на свободе?

Она кивнула:

— Син сказал, что они приходят дюжинами — как раз достаточно, чтобы приготовить для нас хорошую закуску.

Да, а еще — чтобы подвергнуть человеческую расу большой опасности

— Иди, Сими. Приглядывай за Катрой для меня.

— Хорошо, акри. Но только не грусти. — Она послала ему воздушный поцелуй прежде, чем испариться.

Он устало вздохнул, оглядев пустую комнату. Все рушилось, а он был заперт здесь из-за ненасытности Артемиды. Где здесь справедливость? «Что, черт возьми, происходит?» Он должен знать.

Закрыв глаза, он попытался найти Сими и галлу, но все, что он видел — туманная дымка без реальных форм и очертаний. Это его не удивило. Обычно в храме Артемиды ему приходилось очень постараться, чтобы увидеть что-то внизу. Она не хотела, чтобы он знал, потому что это делало его даже более беспокойным, чем обычно.

Но был кое-кто, кто мог поведать ему все, что ему было необходимо знать…

Ашерон вышел на балкон в главной комнате Артемиды и откинулся на перила. Снова закрыв глаза, он выпустил свое подсознание из тела, через космос, пока не оказался в саду матери. Это было единственное послабление, которое ему было дозволено. Подсознание было его ментальной частью, а не телом, поэтому он мог использовать его, пока был заперт на Олимпе.

Только так он мог видеться с матерью. Если когда-нибудь он появится рядом с ней во плоти, то так отпустит её из тюрьмы и позволит разрушить мир — что было её единственной целью в жизни.

Его целью было это предотвратить.

Перенесшись на Калосис, он нашел её сидящей у бассейна. Обсидиановые скалы переливались также, как её бледная кожа, а она пыталась использовать темную воду, чтобы сотворить сфору. Его мать подняла порцию темной воды и придала ей в воздухе форму темного переливающегося шара.

Но его ошеломила женщина, стоящая рядом. Это лицо он видел раньше, но только в снах. Её черты были похожи на его, но многое в её лице было и от матери.

Его дочь.

— Катра?

Шар распался и каплями упал обратно в воду, а они обе повернулись к нему. И когда эти зеленые глаза встретились с его глазами, ему захотелось заплакать. Но боль для него не была чем-то новым. Он так привык её скрывать, что это не отнимало больших усилий.

— Апостолос, — прерывисто сказала его мать и поднялась на ноги. Она переводила взгляд с Ашерона на Кэт. — Ты злишься?

Кэт не могла пошевелиться, ожидая ответа. Но по тому, как он произнес её имя, она поняла, что кто-то рассказал ему о ней. И она не могла поверить, что её отец был здесь… с ними. Но понимала, что на самом деле он не здесь. Он был просто привидением. Он не мог контактировать с матерью, потому что это её бы освободило.

Он все еще напряженно смотрел на Кэт.

Она мечтала об этом моменте, когда он узнает её, миллион раз за всю жизнь. Только в её мечтах она была счастлива, а не дрожала. Она пыталась представить себе возможные сценарии их встречи, но ни один из них не был похож на этот.

Сейчас она хотела подбежать к нему и крепко обнять. Если бы она только могла. Он был так холоден, что она боялась даже пошевелиться.

— Папа? — Нерешительно спросила она.

Он отвернулся, единственная слеза скатилась по его щеке, и он исчез. Это заставило глаза Кэт увлажниться от её собственных эмоций, он душили её, в горле встал ком.

Бабушка нежно положила руку ей на плечо.

— Иди к нему, Катра. Ты ему нужна.

Кэт кивнула и перенеслась с Калосиса на Олимп. Она оказалась на балконе, где когда-то веселилась и играла еще ребенком.

И её отец был всего в двух шагах от нее.

Кэт не знала, что сказать или сделать. Она хотела побежать к нему. Или, еще лучше, сказать что-нибудь. Но ничего не приходило на ум, ведь она чувствовала его боль и печаль.

Он все еще стоял как статуя, пристально глядя на сад внизу.

Внезапно он начал задыхаться, как только его сознание вернулось в тело. В момент, когда он повернулся и встретился с ней взглядом, её сердце остановилось. Слезы заструились по щекам от пронзивших её эмоций. Кэт сердито смахнула их.

— Обычно я так не плачу. Я на самом деле не такая эмоциональная.

Ашерон все еще молчал. Он только подошел к ней, как будто не мог поверить в то, что видел. Он остановился прямо перед Кэт и уставился на нее, словно на привидение.

Вблизи он казался огромным. Гораздо более сильным. Она думала, что для дочери нормально немного побаиваться отца. Но, если честно, она была напугана.

— У тебя была хорошая жизнь? — мягко спросил он.

Это единственный вопрос заставил её плакать еще сильнее; она кивнула:

— Мне хотелось только одного.

— И это?

— Ты.

Эш не мог дышать, его собственные слезы капали из глаз. Это приводило его в ярость. Он не плакал. Никогда.

Сейчас он думал, как много пропустил в её жизни, осознание того, что он был абсолютно незнаком со своей дочерью, разрывало его изнутри.

Скольких детей он баловал и защищал за эти столетия? Скольких он обнимал и отчаянно хотел, чтобы у него тоже был ребенок, но был убежден, что неспособен на это? Чтобы сейчас узнать, что все это время у него была дочь…

Это так несправедливо

Он сглотнул, ему до боли хотелось подойти и обнять её. Но он боялся, что она оттолкнет его, как все в этой жизни. Она непременно должна ненавидеть его за его пренебрежение. Он не станет её винить. Боги знают, он чувствовал себя именно так, когда узнал о своих настоящих родителях. Презирал их за то, что они не сказали, кто они, их никогда не было рядом, а он нуждался в любви и поддержке.

До сегодняшнего момента он не понимал, как тяжела была их первая встреча для его матери.

— Я не знаю, что сказать тебе, — прошептал он.

— Я тоже. Думаю, мы просто будем стоять здесь, и плакать друг над другом, а?

Её неожиданный юмор заставил его усмехнуться.