Книга Шпага д'Артаньяна, или Год спустя, страница 133 – Ораз Абдуразаков

В конце концов из плотной толчеи царедворцев графа и барона ловко похитил де Сент-Эньян. Подхватив мушкетёров под руки, он увлёк их в пустующий зал, и лишь тогда, убедившись, что рядом нет никого, торжественно произнёс:

– Вы наконец дома, друзья мои. Я рад!

– Не больше нас самих, полагаю, – развязно отвечал Пегилен.

– Зная господина де Сент-Эньяна, легко допускаю, что и больше, – тонко улыбнулся д’Артаньян.

– Вот видите, барон, – засмеялся де Сент-Эньян, – граф разбирается в лабиринтах моей души куда лучше вас, хотя мы знакомы с вами много дольше.

– Господин д’Артаньян – выдающийся инженер, все это знают. Лабиринт для него – пустяк, – спокойно отвечал де Лозен.

– И превосходный к тому же физиономист, – важно добавил адъютант короля.

– Кстати, как по-вашему, сударь, – не следует ли нам с графом засвидетельствовать своё почтение его величеству? – задал вопрос Пегилен.

– Думаю, не повредит, тем более что на этот счёт уже получен приказ, – хитро кивнул де Сент-Эньян, присовокупив: – Прошу вас следовать за мной, господа.

Король встал навстречу мушкетёрам и, не сказав ни слова, поочерёдно обнял. Затем снова сел и лишь тогда сказал:

– Вот теперь, видя вас, я в полной мере чувствую одержанную победу и живу ею.

Мушкетёры синхронно поклонились, а Пегилен к тому же счёл нужным заметить:

– Победа за вами, государь.

Людовик XIV не стал скромничать:

– Формально – за мной, капитан, и на людях я, разумеется, не стану в этом никого разубеждать. Однако здесь, между нами, нет нужды расточать незаслуженные комплименты. Над испанцами восторжествовали вы, господа, я лишь… не организовал, нет – это заслуга Лувуа и Тюренна, а я, скажем… разрешил вам это.

– Всякая победа, одержанная коронными войсками под королевским штандартом, достигается королём и принадлежит королю, – настаивал де Лозен.

– Забавно, – усмехнулся король, – а скажите-ка мне, барон, что будет, если, к примеру, господин д’Артаньян станет драться на дуэли? О, я этого вовсе не утверждаю; более того, будучи знаком с исключительно мирным нравом лейтенанта, уверен, что до такого не дойдёт, но… допустим. Что тогда?

– Тогда? – недоумённо переспросил де Лозен.

– Да, что тогда? Не знаете? Я могу вас просветить: граф наверняка убьёт противника, точно так же, как его отец десятки своих дуэлей увенчал гибелью врагов. И что же – вы, его полковой командир, присвоите себе славу, заработанную вашим подчинённым в честном бою? Едва ли. Иначе вы рискуете оказаться вместо него в Бастилии.

– Простите, ваше величество, – Пегилен попытался изобразить улыбку, что всегда удавалось ему с блеском.

– Пока не за что, господин де Лозен, – довольно сухо молвил король.

Затем, устремив взгляд на д’Артаньяна, спросил участливо:

– Ну, а вы-то как считаете, граф?

– Три недели назад победа принадлежала Франции, государь, – последовал немедленный ответ, – а теперь она уже достояние истории.

– Хорошо сказано, – кивнул Людовик, – однако немалая доля в этом успехе – ваша, а посему…

Король достал из шкатулки заранее приготовленный орден и, надев его на лейтенанта, заключил:

– Это вам за Лилль.

Позеленев от досады, Пегилен радушно поздравил сослуживца с наградой. Однако король в этот день был в ударе и не желал, по-видимому, никого обделить. С ласковой строгостью глянув на своего обескураженного любимца, он отечески обратился к нему:

– А для тебя, Пегилен, вознаграждение иного рода. Думаю, что ты его оценишь по достоинству… чуть позже.

Де Лозен едва не задохнулся от счастья, боясь поверить в услышанное: сказанное королём трудно было истолковать иначе, как разрешение на брак с герцогиней де Монпансье. Поцеловав руку монарха, он уже снисходительно посматривал на д’Артаньяна, отвечавшего Людовику на вопрос о «королевских кулевринах»:

– Два орудия были утрачены, государь, но остальные удалось спасти почти без повреждений, так что они могут быть использованы хоть сегодня.

– Сегодня, говорите? Да нет, граф, разве что приковать к жерлу того, кто виноват в случившемся… – с плохо скрытым раздражением фантазировал король. – Кстати, его имя?

Ему ответил Пегилен:

– За транспортировку и передвижение тяжёлой артиллерии отвечал господин де Вард.

– Вон оно что! Следует, пожалуй, привязать к соседнему жерлу и того, кто поручил это дело такому гению, как он. Впрочем, не стоит, – одумался Людовик XIV, словно придумав что-то другое.

Помолчав около минуты, не сводя глаз с ордена на груди д’Артаньяна, он вдруг сказал капитану:

– Вы можете пока располагать собою, барон. Я отпускаю вас.

Легко поклонившись, Пегилен скрылся за дверью, оставив короля и лейтенанта одних. Безмерно счастливый по известным нам причинам, он жизнерадостно отчитал часового за плохую выправку и бодрым шагом направился к себе. Однако рок столкнул его с человеком, о котором он вспоминал только что и которого меньше всего желал видеть в этот час.

– С возвращением, сударь, – приветствовал его Пегилен, – давно ли вы здесь, хорошо ли устроились?

– Благодарю, не могу пожаловаться.

– Всё скрытничаете, господин де Вард, ну да ничего, за этим дело не станет: скоро вам будет на что сетовать, обещаю, – заулыбался капитан мушкетёров.

Де Вард насторожился: такая тирада из уст этого гасконского горлопана, обласканного королём, могла и не быть пустым звуком, тем более что он знал за собой не меньше десятка делишек, карающихся в лучшем случае опалой.

– Вот как? – принужденно усмехнулся он. – Вы по-прежнему щедры на посулы, сударь. Чему обязан таким вниманием к своей скромной персоне?

– Чему же, если не своим воинским дарованиям? – хохотнул де Лозен.

Это уже больше походило на прямую издёвку. Де Вард нахмурился:

– Не угодно ли вам объясниться?

– Угодно, граф, и даже охотно, ибо две пушки – это две пушки, но срыв плана осады – штука посерьёзнее, и за это, надо сказать, исключительно редко гладят по голове.

– Ах, вот вы о чём, – скривился де Вард, и в его гримасе можно было различить и гнев, и страх, и даже долю презрения.

– Да, об этом, сударь. Кстати, в Бастилии сидит полным-полно народу за куда меньшие оплошности, – многообещающе подмигнул ему Пегилен, намереваясь продолжить свой путь.

Но собеседник преградил ему дорогу, положив, безо всякой, впрочем, аффектации, руку на эфес шпаги.

– Что такое? – сверкнул глазами барон де Лозен, мысленно уже ставший герцогом де Монпансье.

Однако де Вард почему-то не спешил рассыпаться в прах после прямого попадания этих полуцарственных молний. Вместо этого он заносчиво бросил ему в лицо: