Книга Шпага д'Артаньяна, или Год спустя, страница 203 – Ораз Абдуразаков

– Если потребуется – хоть вся Европа, государь, – жёстко ответил глава Совета.

– Иллюзии, господин Кольбер, – живо возразил Людовик XIV, – мы давно подметили, что вы по всякому поводу пугаете нас европейской коалицией. Но скажите нам, сударь, одну-единственную вещь, только одну – и если вы убедите нас, клянусь – мы откажемся от Франш-Конте.

– Спрашивайте, ваше величество, – поклонился суперинтендант.

– А вы ответите? – снисходительно усмехнулся король.

– Попробую.

– Сомнительно. Однако извольте: известен ли вам прецедент объединения христианских правителей против общего врага с тех пор, как крестовые походы стали невозможны? Нам – нет.

Кольбер стиснул зубы, но заставил себя говорить, борясь с накатившей дурнотой:

– Прошу вас, государь, повторить свой вопрос через полгода: тогда мне, думается, будет что ответить вашему величеству.

– Ну хорошо, допустим, сударь, – кивнул король, удивлённый стойкостью Кольбера, – огласите тогда хотя бы примерный список участников сего фантастического союза.

– Прежде всего, Габсбурги…

– Неужели? Кто бы мог подумать! – со смехом воскликнул Людовик.

Заулыбались и военачальники. Но суперинтендант, будто не замечая этих улыбок, этого издевательского смеха, продолжал:

– Затем, несомненно, Стюарты и Вазы.

– Господин Кольбер! – возмутился король.

– Кроме того, – неумолимо скандировал министр, – Лотарингия, португальцы, штатгальтер…

– Всё, наконец?!

– Не исключено, что и Бавария с Данией и Бранденбургом охотно переметнутся в стан наших врагов.

– Вы сами не вдумываетесь в смысл сказанного вами, любезный господин Кольбер, – нервно заговорил король, – с чего бы, скажите на милость, выступать против нас нашему доброму кузену Карлу? Разве мы больше не родственники?

– Увы, государь, вы были куда более близкими родственниками месяц назад, – смело заметил суперинтендант, – но даже внезапный уход Мадам едва ли изменил слишком многое. В конце концов, родственные связи монархов не имеют в наши дни решающего значения в решениях судеб государств. Это не мои слова, ваше величество, а его высокопреосвященства Мазарини, взирающего сейчас с небесных высот на данный Совет. И разве другой Карл Второй, малолетний испанский король, не такой же кузен вам? Что до мотивов Карла Английского, то они лежат на поверхности: чрезмерное усиление французского флота грозит английским завоеваниям за океаном, и Лондону, естественно, куда выгоднее иметь дело с двумя приблизительно равными соперниками, чем с одним грозным противником.

– Да разве можно назвать Францию противником Англии? – нахмурился король. – Кажется, война с голландцами доказала, что мы, напротив, являемся союзниками.

– Э-э, государь, не хотите же вы, чтобы идиллия нескольких последних лет перечеркнула память о вековом противостоянии? Франция была, есть и будет естественным противником Англии, да и тот союз, на который уповает ваше величество, легко может рухнуть одновременно с крепостями Франш-Конте, если уже не погиб в пожарищах Испанских Нидерландов.

– Фландрии, сударь!

– Пусть так.

– Господь свидетель, – взволнованно произнёс Людовик, – что ни мы, ни кто-либо из присутствующих здесь никогда не строили никаких враждебных планов противу Английского королевства. Не так ли, господа?

Все военачальники, за исключением Конде, шумно согласились. Король продолжал:

– А коли это так, с чего бы Карлу опасаться усиления Франции?

– По множеству причин, ваше величество, – усмехнулся Кольбер, – и прежде всего потому, что ни сам английский король, ни герцог Бекингэм, ни барон Клиффорд – в общем никто из министерства «Кабаль» не присутствует при этой трогательной сцене, когда французские полководцы только что в любви не объясняются северному льву. И напротив, государь: всем им куда как хорошо известно, что ваше величество так и не распорядились разобрать укрепления Бель-Иля.

– Бель-Иль-ан-Мер был укреплён Фуке, – заметно побледнел король.

– Ну, разумеется, однако это чуть ли не единственное действие господина Фуке, получившее одобрение, пусть и молчаливое, вашего величества, и к тому же не отменённое королём после его ареста. Помнится даже, в начале года на стенах Бель-Иля были установлены новые дальнобойные орудия. Всё это внушает что угодно, кроме доверия, не так ли?

Конде, Лувуа, Граммон, дю Плесси, д’Артаньян и Лозен молчали, ибо возразить им было нечего.

– И наконец, в-третьих, ваше величество, – вздохнул Кольбер, – что бы ни говорили мы здесь о братских узах, сковывающих наши страны, там, у американских берегов, довольно часто имеют место стычки между английскими и французскими мореходами. Это – факт, пусть прискорбный, но от него никуда не деться. Я имею в виду не только флибустьеров (заметьте, господа, какое звучное французское слово!), но и капитанов нашего военного флота.

– Такие случаи редки, сударь, – неуверенно возразил король, – да и король Англии, наверное, как и мы, понимает, что вовсе избежать подобных столкновений невозможно, ибо нам из Версаля, а ему из Виндзора, трудно, что ни говори, полностью удерживать под контролем ситуацию за океаном.

– То же говорю и я, – преданно согласился Кольбер, – и именно поэтому заявляю: его величеству Карлу Английскому невыгодно укрепление французского флота, потому что тогда ему, возможно, в скором времени и вовсе нечего будет контролировать.

– Однако, – шепнул Конде герцогу де Граммону, – этот приказчик, этот скряга, чего доброго, вот-вот переубедит короля.

– Его рассуждения не так уж плохи, ваше высочество, – возразил маршал.

– Как знать… – пробормотал принц, отходя от Граммона.

Король тем временем, раздражённый сверх всякой меры, бросил:

– Хорошо, господин Кольбер, положим, вы убедили нас в призрачной возможности дипломатического конфликта с Англией. Но Швеция!

– У меня есть достоверная информация, ваше величество: шведы ждут только подходящего момента, чтобы выступить в одном строю с Англией и Голландией, – быстро сказал министр.

Тут уж принц решил, что periculum in mora ^[19] и приспело время расставить все точки над i.

– Господин Кольбер, вы нас поражаете! – воскликнул он с безмолвного одобрения короля. – Ну, ладно Стюарты, Вазы… Бог им судья, но штатгальтер! Решительно, такое трудно себе и вообразить: разве не связаны голландцы по рукам и ногам мирными соглашениями?

И Кольбер попался на удочку Конде – не стерпев, он брякнул:

– Конечно, связаны… примерно в той же степени, что и мы прошлогодним конкордатом с испанцами.

После этой фразы в комнате воцарилось гробовое молчание. Принц удовлетворённо смежил веки, предвкушая грозу. Злосчастный суперинтендант ещё и сам не успел толком осознать, какая неслыханная, немыслимая дерзость сорвалась ненароком с его уст в минуту гнева, как король, грохнув кулаком по столу, во весь голос крикнул: