Книга Дьявольские наслаждения, страница 24 – Джиллиан Хантер

Выпад.

Назад.

Он отбросил ногой стул, вскочил на диван и нанес удар по несуществующему противнику у двери.

К несчастью, в этот миг дверь отворилась и вошла горничная с чистыми полотенцами и кувшином воды для умывания. Увидев Эйдриана, стоящего на диване со шпагой, направленной прямо на нее, она испустила пронзительный вопль, поставила на пол кувшин и хотела убежать.

Эйдриан опустил шпагу.

— Прошу прощения. Я тебя напугал?

Служанка покачала головой. Лицо у нее было скорее любопытное, чем испуганное. Эйдриан спрыгнул с дивана и внимательно посмотрел на нее.

— Я тебя раньше видел. Разве горничных не учат стучать, прежде чем войти в комнату джентльмена?

Девушка пожала плечами:

— Откуда мне знать? Он прищурился.

— Тогда кто ты?

— Кем она прикажет, тем и буду.

— Кто прикажет? Леди Лайонс?

— Ага. — Служанка нагнулась, чтобы поднять упавшие полотенца. — Я-то думала, что вы больны.

— Был, да и сейчас еще болен. Я увидел на потолке паука и хотел смахнуть его шпагой. Не выношу пауков.

Она посмотрела наверх.

— Да там нет никакой паутины.

— Конечно. Я ее разрубил.

Пытливые глаза осмотрели его с головы до ног.

— Не очень-то вы похожи на больного. Он уселся на край кровати.

— А ты — на горничную. Озорное личико засияло. — А я знаю, кто вы.

— Да ну? — Эйдриану все это было совсем неинтересно, и он сидел, покачивая между ног шпагой.

— Вы плут и враль.

— Я… кто?

— Вы мошенник.

Он сжал эфес шпаги.

— Что?

— У вас с головой все в порядке.

— Наверное, а иначе я не разговаривал бы с тобой.

Она понизила голос:

— Вы не сын герцога?

— Это… это не твое дело.

— А для чего вы притворяетесь? Дом хотите ограбить?

— Ах ты, нахальная мартышка!

— Тогда зачем?.. — Она захохотала. — Если дело не в деньгах… Мужчине нужны только две вещи.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать. Наверное.

— Судя по твоему разговору, ты выросла в притоне.

— Откуда вы это знаете? — удивилась она.

— Уходи, — устало произнес он.

— Сколько?

— Что — сколько?

Она прислонилась худеньким плечиком к двери.

— Сколько заплатите, чтобы я не сказала миссис зануде, что вы ее надули?

Эйдриан встал, все еще держа шпагу в левой руке. За всю свою жизнь он не причинил боль женщине. Но ни одна из них его ни разу не шантажировала.

— Ты знаешь, где я провел последние десять лет?

— Выращивали бархатцы?

Он подошел к ней и почти прижал к двери.

— Убивал людей, а двоим отрубил головы.

— Ясно! — Она кивнула. — Теперь понятно, почему вы ей понравились.

А девчонка выглядит совсем не глупой, подумал он.

— Откуда тебе известно, что я ей нравлюсь?

— Да потому что вы врун, а она гордится тем, что всех исправляет, учит уму-разуму, хорошим манерам. Вы — красавчик, но в глазах у вас черти бегают.

Он холодно улыбнулся:

— В таком случае тебе лучше меня не сердить.

— А зачем? — Она протянула ему руку. — Меня зовут Харриет, и я стану леди. Мир?

— Нет. Принеси мне чистые полотенца. Ты наступила на те, что уронила, а я очень разборчив в том, что касается моего туалета.

Она неловко присела в книксене.

— Я их вышью золотыми нитками и выглажу, только бы вам угодить.

Он усмехнулся. Иметь союзника никогда не вредно.

— Значит, мы друг друга поняли?

Она, нисколько не смутившись, усмехнулась в ответ.

— Я всегда говорю, что плуты и жулики должны держаться вместе.

Через час Эйдриан снова начал изнемогать от безделья и покинул свое заточение, решив побродить по комнатам внизу и погулять в саду.

А вдруг ему повезет, и он встретит Эмму? И она будет одна. То, как она его ласково журила, внушало надежду. Вот бы прогуляться с ней по саду! Он бы подтрунивал над ней, а она так мило сердилась бы. Она наверняка отругает его за то, что он встал с постели. Возможно, даже возьмет его за руку и предложит посидеть на скамейке.

Он проходил мимо беседки и вдруг неожиданно для себя оказался около стайки дебютанток с альбомами для рисования. Он замер. По их лицам он понял: либо опять нарушил этикет, помешав уроку, либо их предупредили, что его следует избегать, как нежелательную персону.

Эмма его придушит, если он поставит ее в неловкое положение перед ученицами. Но было уже поздно ретироваться незамеченным, так как одна из девочек подняла глаза от альбома и радостно закричала:

— Ну и ну! Гляньте-ка, кто восстал из мертвых! Сам герцог!

Опять этот голос. Эйдриан весь сжался. И эта нахальная мордашка. Опять эта беспризорница. Он вежливо кивнул Эмме, поднявшей на него глаза. Ее лицо было беспристрастным. Радости она не выказала, а просто неподвижно сидела, похожая на скульптуру, с которой делают рисунок. Возможно, она боится, что он ее выдаст.

— Простите, — сказал он, еще раз поклонившись. — Я не хотел причинить неприятность и сорвать вам урок.

У Эммы вырвался вздох. Ничего себе неприятность. Неприятность — это когда кошка лезет на дерево за белкой или когда служанка пререкается с дворецким. Присутствие же Эйдриана среди десятка юных особ сродни появлению божества из разверзшихся небес.

Охи. Ахи. Эмма подняла руку, чтобы утихомирить своих подопечных.

— Успокойтесь, пожалуйста. Молодая леди не должна хихикать при виде джентльмена.

Но какого джентльмена! Она сама была готова закричать. Высокая, грациозная фигура, красоту подчеркивает белая рубашка, узкие светло-коричневые брюки заправлены в сапоги. Короткие волосы цвета спелой пшеницы немного растрепались, но это лишь усиливало его привлекательность. Полубог. Ее тайный возлюбленный. Боже! Как же ее тянет к запретному!

Эмме не удалось отвлечь учениц от лицезрения Эйдриана. Да и ей самой было трудно от этого удержаться. Как это сделать, когда он открыто смотрит на нее? И к тому же радостно улыбается. Она укоризненно покачала головой. О чем он только думает? Неужели без памяти влюблен? Но у нее хватает ума, чтобы понять — это не так. Плуты умеют разыгрывать любовь весьма убедительно и получают удовольствие не столько от победы, сколько от преследования.