Онлайн книга «Милый Ханс, дорогой Пётр»
|
Плюмбум сунул ему в карман купюру: – Смени репертуар. Музыкант все так же глазами показал, что он вполне понял, и быстро свернул свою партию. За столик Плюмбум возвращался уже под другой аккомпанемент. Соня понимающе улыбалась, вопросов не задавала. Плюмбум оценил ее выдержку: – Про свои взаимоотношения с этой песенкой я тебе потом расскажу. Он, однако, преждевременно отдал должное своей спутнице. Буквально через минуту, не утерпев, Соня спросила: – А что ты, Русик, все смотришь на тех людей в углу? Прямо на них уставился, неудобно же! Вопрос был по существу. За столиком в углу гуляла компания, гулял там и Банан Петрович, с которого, конечно, Плюмбум глаз не спускал. Соня продолжала, по-своему истолковав его внимание: – Красивая женщина, да? – Где? – Там, там. – Не вижу. У тебя мороженое растаяло, – сказал Плюмбум. Он вдруг повернулся к Соне, переключил на нее все внимание. Она покорно принялась за мороженое, а он смотрел – неотрывно, пристально. – Ты, Соня, помнишь наш уговор? – Да. – Не надо на все говорить “да”. Я тебе сейчас напомню, смотри внимательно. Плюмбум с серьезным видом поочередно прикрыл ладонью глаза, рот, уши… Соня повторила жест да еще приложила ладонь к груди, что означало клятву. – Что бы ни случилось, – сказал Плюмбум. – А что может? – Всё что угодно. Смерть. – Нет! Это у нее вырвалось, потому что он был очень серьезен, даже мрачен. И гнул свое: – Сейчас или потом. Что бы ни случилось. Слово? – Слово! Глядя на нее, Плюмбум улыбнулся, сжалившись. – Смотри, испугалась. Боишься смерти? – Да. То есть нет. – Не бойся. – Ладно. – Речь-то не о тебе! Речь шла, конечно, о нем самом. А он смерти не боялся. – А я вот сейчас пойду и заклею ту бабенку в углу. Ты будешь молчать? – Да, да, да! Он никуда не пошел. Они посмеялись. Стали разглядывать красивую женщину за столиком. И тут вся компания дружно поднялась, и это было уже кое-что, маленькое событие, начало всего дальнейшего. Плюмбум тотчас встал и скомандовал: – За мной, моя хорошая! Вышли из ресторана вслед за компанией. Мужчин было трое, они стали усаживать женщин в машину, потом сели сами. Плюмбум равнодушно за ними наблюдал. Наконец “Волга” тронулась, набирая ход. Плюмбум побежал, бросился под колеса. Соня вскрикнула и села на тротуар, села как стояла. Так и сидела не шевелясь. Пассажиры вылезли из “Волги”, окружили Плюмбума. Кто-то первым обрел хладнокровие, сказал, озираясь по сторонам: – Берите-ка его! Быстро в машину. Быстро! Плюмбума подняли, бездыханного, понесли. Это было последнее, что видела Соня. “Волга” укатила. События развивались стремительно… А он был жив, лежа в машине на заднем сиденье, на коленях у пассажиров, которые держали его, оцепенев. Он простонал, открыл глаза, и они тоже ожили, заговорили все сразу, наперебой: – Ну вот, жив! Надо жить, надо, парень. Ноги, руки, чего там у тебя? Сейчас посмотрим. Позвонок? Привстань-ка. Ну? Пробуй, пробуй. Ногой, теперь рукой. Давай, милый! Плюмбум, кряхтя, ворочался с боку на бок, они ему помогали, щупали, гладили, а красивая женщина плакала, держа его голову на коленях. Только водитель сидел неподвижно, вцепившись в руль. – Девчонка там с ним была. Плохо! – сказал он. Красивая женщина вскрикнула: – Ой, он глаза опять закрыл! Мальчик, мальчик! Дальше все продолжалось в том же духе, хотя уже в другой обстановке, в просторной комнате, где вокруг тахты с выражением сочувствия на лицах стояла ресторанная компания в полном составе. На тахте под одеялом с тряпкой на лбу возлежал Плюмбум. – Ну? Ты как? Очухался? – Полегче, да. – Отлежись до утра. Тебе здесь нравится? – Мне сейчас все равно. Плюмбум отзывался слабым голосом. Трое мужчин и две женщины склонялись к тахте, чтобы его услышать. – Какие-нибудь пожелания? – Чтоб вы все отсюда убрались. Голова трещит! – Слушаемся! – отвечал за всех Банан Петрович и двинулся к двери, увлекая компанию. Водитель, однако, задержался у тахты: – А ты чего ко мне под колеса-то? Счеты, что ли, с жизнью сводил? – Ты со мной, пьяный, сводил. Потом следы заметал. – Что пьяный, экспертиза не покажет! – Покажет, – еле слышно отозвался Плюмбум. – Все покажет. Сотрясение мозга покажет. Банан Петрович счел нужным вмешаться: – Не сердись, парень. Мы воздадим тебе за муки! – Хотя бы за брюки. Джинсы были совсем новые. Ночью в комнату вошла красивая женщина. Она возникла в темноте как привидение, стала менять компресс у Плюмбума на лбу. – Ты кто? – спросил он. – Я Маша, Мария. А ты? – Я Плюмбум. Свинец. Дурацкая школьная кличка… Мария? Да, не очень-то подходящее имя для шлюхи. – Ну-ка, замолчи. Спи. – Мария! – Не спишь, потому что голова? – У меня ничего не болит. Так что будем делать, Мария? – Ты это о чем? – О тебе и твоей жизни, на которую ты махнула рукой. Она засмеялась: – У тебя бред, бред. – Надо что-то делать, Мария. Выкарабкиваться! Сколько они тебе платят в сумме? – Бедный мальчик. – Ты бедная. Сколько лет? – Двадцать три. – Разведенная? – Наоборот, мальчик. Выхожу замуж! – Она просияла в темноте. Плюмбум это не увидел – почувствовал. – Водило, что ли, твой избранник? – Упаси бог! – А который из троих? – Зачем тебе? – Хочу познакомиться. – Он рано утром уедет. – Куда это он? – В Симферополь. Какой любопытный! Ну, спи, спи. – Мы еще встретимся, Мария. Запомни. Встретимся. Ну-ка дай руку. – Взял ее руку и продолжал: – Теперь я буду контролировать каждый твой шаг. Мы еще встретимся. |