Онлайн книга «Милый Ханс, дорогой Пётр»
|
– По принципу холодно-горячо… Ищите, где горячо, не ошибетесь. Они возле батарей, сейчас зима. Ищите, короче, батареи! Единой семейной стайкой мчались они по ледовой дорожке сквозь пеструю толчею катка. Отец, мать, мощные, фигуристые в облегающих трико, слившиеся в движении, – и Плюмбум с ними, неуместный, портящий дело коротышка. Первое время он еще поспевал за родителями, потом стал безнадежно отставать, и в конце концов они улетели, скрылись из виду. Гремела музыка, перекрывая разноголосицу, в свете прожекторов, толпясь, катился по ледяному кругу город. Мелькали знакомые лица, Плюмбум кого-то окликал, кому-то махал, и кто-то бросил в него снежок, сбив с головы вязаную шапочку. И здесь, в толчее, высмотрев группу парней с повязками на рукавах, не смог отказать себе в удовольствии прокричать: – Деятели! Вы в темноту давайте, где шпана! Где ножичком чик-чик! Дружинники-фигуристы! Ловко! Он переобулся и как раз в темноту и пошел – по безлюдной, освещенной редкими фонарями аллее. Так брел, пока после недолгого затишья не грянула на весь парк новая музыка. Первый же аккорд словно ударил Плюмбума по голове, он опустился на скамейку и так сидел, сжав ладонями виски. – Ты что, Русик? Что с тобой? – услышал он голос и увидел рядом Соню, которая кричала, тормошила его. – Что, что, Русик? Тебя ударили? – Да, нокаут, – пробормотал Плюмбум. – Кто тебя, кто? – Музыка. – Не понимаю. – Вот эта музыка. Проклятая. Соня не знала, что сказать. Музыка, слава богу, смолкла. – Так в чем дело? Ты скажешь? – Эту музыку ненавижу. Не могу слышать. – Именно эту? – Да, да! – Сейчас это самое модное. На каждом шагу. Тра-ти-та-та! – Молчи, молчи, – сказал Плюмбум. Они встали, пошли по аллее. Он впервые посмотрел на Соню. Она шла рядом, с коньками через плечо, слезы еще блестели у нее на глазах. Усмехнулся: – Наловчилась шпионить. Я и не заметил. Ну-ка! Он остановил ее под фонарем, приблизился. И она уже закрыла глаза, ожидая поцелуя, но Плюмбум сказал строго: – Смотри внимательно! И прикрыл ладонью глаза. Потом уши. Потом рот. – Не вижу. Не слышу. Молчу. Ты поняла? Она торжественно, как ритуал, повторила его жест. – А о чем молчать? – спросила погодя. Плюмбум засмеялся: – Я на всякий случай. Вдруг разоблачишь. Мата Хари! Соня вздохнула: – Да, у тебя, конечно, есть тайная жизнь. Я давно чувствую. Предполагаю. – Что предполагаешь? – удивился Плюмбум. – Что эта женщина старше тебя, на которой ты свихнулся по малолетству… Плюмбум сказал, помолчав: – Не надо, Соня. Не надо больше вопросов. Соня тут же вопрос задала: – Ты нарочно выбираешь места потемнее? Тебе не страшно? – Видишь ли, я выработал в себе определенные качества. В темном месте она чуть забежала вперед, замерла, ожидая. Но он опять прошел мимо. Он подогнал такси к зданию вокзала. Разглядев в толчее отца, вылез из машины навстречу. Отец тоже его увидел, обрадовался, неуклюже поднял занятые коробками руки. – Сыну! – Отцу! – Учащимся! – Командированным! Так они энергично приветствовали друг друга на расстоянии. Мать шла рядом с отцом с букетиком в руках, улыбалась, очень довольная. Отец не унимался. – Отличникам! – Рационализаторам! – не остался в долгу Плюмбум. – Хвастуны, – остановила их мать. Но их было не остановить. – Обними отца, не стесняйся чувств! – И ты будешь сентиментален! Обнялись наконец. Таксист поднял крышку багажника, отец стал укладывать коробки. – Кроссовки в чемодане, – доложил он сыну, материализуя эту радостную встречу. – Аплодирую! – оценил Плюмбум. – А чемодан-то, чемодан? – спохватилась мать. Тут же появился и отцовский чемодан. Его тащил следом мужчина в плаще и легкомысленной кепочке не по погоде. Он поднес чемодан к такси и, пошатываясь то ли под тяжестью ноши, то ли от собственной слабости, с грехом пополам сунул в багажник. – Это еще кто? – спросил Плюмбум. – Кто – кто? – не поняла мать. – Зима-лето, попугай этот. Он кто? Отец расплатился с мужчиной. Тот кивнул и удалился. – Так я спрашиваю: он кто? – Никто. Там носильщика не было, – объяснила мать, усаживаясь в такси. – Добровольный, что ли, помощник? – Помощник, да. А что, Русик? – Ничего, – сказал Плюмбум. Родители уже ждали его, сидя в машине, но он сказал: – У меня дела. Поезжайте. – На вокзале у тебя дела? Как интересно! – удивился отец. – Встретили отца, называется! – пожаловалась мать. – У тебя же ничего не было, никаких дел… И вдруг – дела! – Появились, – сказал Плюмбум. – Когда?! – Вот минуту назад. Поезжайте. И он пошел, не теряя больше времени на разговоры, а они поехали, потому что он пошел и его было не остановить. На перроне Плюмбум настиг “добровольного помощника”. Мужчина в кепочке тащился, пошатываясь, вдоль поезда – на спине мешок да еще чемодан в руке. Рядом семенила старушка. Плюмбум пытался было взять чемодан, но мужчина не дал, вцепившись в свою ношу. – Ты чего? – пробурчал он. – Помочь, доходяга. – Нет. – А пупок развяжется? – Гуляй. – Ох, жадина! – развеселился Плюмбум. – Еще бабусю верхом посади. Ты, мать, залезай на него, не робей! Помешкав, он зашел мужчине за спину, стал поддерживать мешок. Тот вроде не заметил, а скорее всего, принял эту помощь – тяжело было. Так и шли. Всё же донесли старушкин багаж до вагона. Старушка начала отсчитывать мелочь, а мужчина в кепочке, ожидая в стороне, все не мог отдышаться, хрипел, кашлял с мучительной гримасой на лице. Потом, привычно сунув выручку в карман, собрался удалиться, но Плюмбум придержал его, взяв под руку: – Давай вместе, Коля. На пару. – Я не Коля. – Коля, Коля. Будем вместе работать. |