Онлайн книга «Я сижу на берегу»
|
– Хотел, чтобы он положил меня на кровать. – И как результат? – Нормально. Он остался лежать в кровати, я – на полу. – Слабо бился? – Так синяк же на лбу. – Значит, слабо. В другой раз сильнее надо стучать. – Я изо всех сил стучал. – Значит, не надо было стучать совсем. Лоб целее был бы. – Так холодно было. Я в кровать хотел. – Значит, надо было стучать сильнее. Я не понимаю Мишу. Иногда он шутит, иногда серьезен. Миша говорит, что он никогда не шутит. – А хочешь, Рубен, – внезапно спрашивает Миша, – его об стену постучат немножко? – Зачем? – Чтобы он к тебе лучше относился. – Я ж тебе имени не назвал. – И много людей в твоем классе могут тебя на кровать поднять? У одних рук нет, у других – ног. Я дурак, по–твоему? – Нет, не надо. Не думаю, что от битья головой об стену ко мне будут лучше относиться. С людьми надо по–человечески договариваться. – У тебя получается? – Конечно. – А в тот раз? – В тот раз не получилось. – А наутро? – А наутро он мне сказал, что я должен был встать и потянуть его за одеяло. – И улыбался при этом? – Он всегда улыбается. – Может, все–таки об стену? – Не надо. – Дурак ты, Рубен. – Может быть, но не хочу, чтобы из–за меня людей били. Миша молчит. Миша не понимает меня. Я из другого детдома. Миша всю жизнь прожил в одном детдоме, он привык. – В общем–то, мне все равно, откуда у тебя синяк на лбу. Я не об этом хотел поговорить. Если, например, к вам в комнату вкатятся арбузы, с тобой поделятся? – Поделятся. – Ты уверен? – Уверен. Со мной всегда делятся. Я не уверен, что арбузы просто так покатятся по коридору и попадут именно в нашу комнату. – Просто так ничего не бывает. На склад привезли арбузы. – Ну и что? В прошлом году тоже привозили. Нам все равно не досталось. – В прошлом не досталось, в этом достанется. – Дурак ты, Миша. С чего ты взял, что в этом году будет лучше, чем в прошлом? – С того, что мне осталось жить сто сорок четыре дня. – Не вижу связи. – Через некоторое время меня отвезут в дом престарелых, а судя по всему, даже в дурдом, если я волосы не состригу. – Состриги волосы. – Тогда – в дом престарелых. И там, и там смерть. Какой резон стричься? – Никакого. – Правильно. Ты арбузов хочешь? Я думаю. – Нет, не хочу. Воровать нехорошо. – Ты еще скажи, что нечестно. – Воровать нечестно. Темно, совсем темно. Я не вижу Мишиного лица. Мишин голос внезапно меняется. Это все тот же тихий шепот, как и раньше, но на этот раз я точно знаю, что Миша волнуется. – А то, что одним все, а другим ничего, это честно? – Никто не виноват, что ты инвалидом родился. Надо лучше учиться, потом лучше работать. Тогда и арбузы, и всё, что захочешь, у тебя будет. – Ты хорошо учишься? – Я – другое дело. Я плохо учусь. То есть, для ходячего я хорошо учусь, если бы я ходячим был, тогда да. А так, для неходячего, – плохо. Говорят, если неходячий может учебник математики за один вечер запомнить, его в Москву забирают. – Учебник математики никто не может за вечер запомнить. – Умные могут. – Но ты не можешь? – Я не могу. Я дурак, и ты не можешь, значит, и арбузы тебе не положены. Арбузы для умных. Миша уже справился с волнением. Его голос как всегда спокоен. – Ползи в туалет. Возьми два горшка. Один затолкай под свою кровать, другой – под мою. – Сейчас. Я просто так не поползу в вашу комнату. Мне голову оторвут. – Не бойся. Я подстрахую. Федька до конца фильма тут будет. Я скажу, что я первым в палату вернулся. – Пусть Федька тогда горшок тебе и принесет. – Он и принесет. Но сегодня мне нужно два горшка. Как он понесет два горшка у всех на виду? Я ползу по коридору. Толкаю металлический горшок перед собой, заползаю в комнату к старшеклассникам. Первый горшок у Миши под кроватью. Кода выползаю из Мишиной комнаты – боюсь. Старшеклассников боятся все. Миша тоже старшеклассник, но Мишу я не боюсь. Миша – мой друг. Потом уже спокойней ползу за горшком для себя. – Миша, я знаю, зачем горшки. – Я думал, не догадаешься. Ты арбузы когда–нибудь ел? – Ел. В Ленинграде, в больнице. – Говорят, после арбузов всегда писать хочется. – Не знаю. Я маленький кусочек съел. Мне один грузин рассказывал, что он один мог целый арбуз съесть. Он говорил, что в туалет потом долго надо бегать. – Мне тоже рассказывали. Вот я умру скоро, а арбузов не поем. Это будет несправедливо. Я устал. Я устал ползать по коридору и толкать горшки. Я уже не сержусь на Мишу, я никогда не сержусь на Мишу долго. – Миша, – говорю я, – там же замок. – Ну и что? Этот замок любой нормальный человек ломом подденет, и все. – Миша. – Что? – Я знаю этого любого нормального человека. – Не знаешь, а догадываешься. Или иди директору стукни, пока не началось. – Ладно, я догадываюсь, ты прав. Доказательств у меня все равно никаких. Да и лом надо в перчатках использовать. – Лом надо оборачивать мешковиной. Перчатки – лишнее. – Там сторож, наверное. – Сторожа там нет. Сторож напился и лежит. – Миша, я не понимаю. – Сторож тоже не понимает. Спит, и все. – Тебе трудно объяснить? – Не трудно. Бутылка водки стоит десять рублей. – Я не уверен, но мне рассказывали, что гораздо дешевле. – Сторож по ночам продает за десять. Не перебивай. Но если продать ему бутылку вечером и за три рубля, то на следующее утро он ничего не вспомнит. – Вспомнит. – А если в долг продать? Я думаю. Миша на самом деле очень умный. Если продать бутылку сторожу в долг, он, разумеется, не вспомнит. Весь детдом знает, что все деньги у сторожа забирает жена. Не сможет он отнести бутылку домой. Я уже не спорю с Мишей. Я уже понимаю, что все варианты он просчитал наперед. |