Онлайн книга «Капитан Михалис»
|
Козмас нагнулся и, откинув густые вьющиеся волосы, поцеловал жену в шею, а она улыбнулась и закрыла глаза. В комнату вполз лунный луч, упал ей на лицо. Козмас испугался, увидев, какая она бледная. Подхватил ее на руки, уложил в постель. – Спи, радость моя, ты устала! Все будет хорошо. Ноэми схватила его за руку. – Не уходи, я боюсь одна. Ляг со мной. Она прильнула к Козмасу, спрятала голову у него на груди, прошептала несколько ласковых слов на своем родном языке и уснула. Полная луна медленно катилась по небосклону, безмолвная и прекрасная. Лунное сияние залило постель, накрыло ее белым пологом. На подушке мерцали рассыпавшиеся золотистые волосы. Лицо спящей будто высечено из мрамора. Козмас протянул руку, чтобы погладить ее, но тут же отдернул – побоялся разбудить. Как я люблю эту женщину! – подумал он. Словами не выразить, как много она для меня значит. Ведь это она открыла мне глаза на мир и на людей, научила жалеть и понимать всех – независимо от расы и веры. Сама судьба в тот вечер за руку подвела ее ко мне… Да нет, какая там судьба! Он тряхнул головой. Я сам в тот вечер схватил ее за руку, и никакая судьба тут ни при чем. Вспомнилось Козмасу, как стоял он в книжной лавке далекого северного города и спрашивал интересовавшую его книгу. Книги не оказалось. Он разочарованно посмотрел на улицу и увидел проходившую мимо девушку. В одно мгновение оранжевая шелковая блузка скользнула вдоль витрины и исчезла. Козмас вздрогнул: незнакомка сразу наполнила душу красотой и тайной грустью. И блузка на ней была как раз того цвета, какой Козмас больше всего любил. Молнией мелькнула мысль: а что, если догнать ее? Или не надо? Может, лучше пусть исчезнет, как видение?.. Внезапно он вспомнил одного критского пастуха, который ни разу в жизни не бывал в огромном, на его взгляд, городе Мегалокастро. Слышал только, что там рай, где есть самые дорогие блага мира сего – белые башмаки на толстой подошве, ружья и сабли, бобы и вяленая треска в мешках, а еще пахнущие душистым мылом женщины. Много лет подряд пастух представлял себе этот рай и страстно желал попасть туда. Наконец не утерпел, перебросил через плечо стоптанные башмаки, чтобы совсем не побить их о камни, и пустился бегом с горы в Мегалокастро. Целых семь часов бежал. К вечеру добрался до крепостных ворот и только здесь перевел дух. Ему вдруг стало стыдно, что не смог он побороть искушение… Подумал, подумал, да и повернул назад… «А я не поверну», – решил Козмас и бросился вслед за девушкой. По оранжевой блузке он отличил ее в серой толпе. Догнав, схватил за руку. Девушка испуганно отпрянула. – Я увидел вас в окно книжной лавки и подумал, что должен вас остановить! Это просто невозможно, чтоб вы прошли мимо… – Вы сумасшедший, а может быть, поэт, – отозвалась девушка. – Только, извините, я тороплюсь… – Куда? – Я… – Она замялась. Козмас никак не хотел отпускать ее руку. – Не уходите, – взмолился он. Девушка внимательно посмотрела на него. В тонких черных бровях был какой-то мучительный излом. – Пойдемте со мной! – снова попросил Козмас. – Куда? – Всюду! – Что?! – Брови взметнулись еще выше. Казалось, она вот-вот заплачет. – Да нет, вы не пугайтесь, просто немного погуляем, поговорим, о чем успеем… Ведь жизнь так коротка! Девушка вскинула золотистую головку. – Да, жизнь слишком коротка… Ну что ж, пойдемте! Они пошли по улице, свернули в парк. Небо из лучисто-изумрудного сделалось нежно-фиолетовым, потом густо-синим. Первым заговорил Козмас: рассказал девушке о своем многострадальном острове, о деспоте отце, о мученице матери… – Вы как будто открываете мне душу, – вздохнула она. – Отчего? – Оттого что тороплюсь. Вы ведь тоже торопитесь, нам обоим некогда… В другие времена, должно быть, проходили годы, прежде чем люди решались на то, на что мы решились в один миг. Они сели на скамейку. – Как вас зовут? – спросил он. – Ноэми. – Скажите, Ноэми, у вас ведь, наверно, жизнь тоже не сладкая. Критянину можно довериться. – А что такое критянин? – Человек, говорящий правду. Была уже ночь, когда они поднялись со скамьи. От исповеди девушки сердце Козмаса наполнилось горечью и гневом. Это маленькое существо как будто вобрало в себя боль и беды всего мира. Ее слова постепенно приоткрывали перед ним завесу над человеческой жестокостью, подлостью, безумием. Он закрыл ладонями лицо и не только слышал, но и видел: казаки вихрем врываются на конях в еврейское местечко, взламывают двери, убивают… Затем всех оставшихся сгоняют в кучу и ведут по заснеженному полю. Отец Ноэми, старый раввин с белой длинной бородой, идет впереди всех по глубокому снегу… Люди падают от холода, от усталости, их число редеет… На поле остаются лежать женщины и дети… Ноэми заплакала. Козмас обнял ее за плечи. – Как вам удалось спастись? – Сама не знаю. Все это как сон… – И вдруг сорвалась, вскрикнула, – не спрашивайте меня, не спрашивайте ни о чем! Козмас погладил девушку по волосам. – Я не буду, не буду. Успокойтесь… Наступило молчание. – А куда вы так торопились сегодня? – все же решился он задать вопрос. – Я решила… – Что? – Вот эту блузку мне подарила подруга. Я надела ее, причесалась как можно лучше и пошла… – Голос опять изменил ей, но, собравшись с духом, она все же закончила —…топиться. Не могу, мне надо избавиться от всего этого. Козмас наклонился и поцеловал ей руку. – Пошли! – сказал он. – Куда?! – Со мной, Ноэми. Зачем спрашивать? Я же вижу, вы мне доверяете! И я никогда вас не оставлю. Все оставили, а я не оставлю. В темноте аллеи Козмасу было плохо видно ее лицо. Он решил ничего больше не говорить: пусть эта сирота спокойно подумает, прежде чем принять решение, пусть спросит совета у своих святых. Наконец Ноэми взглянула на него и сказала тихо, но твердо: – Пошли! Луна спряталась за тучами. Постель погрузилась в темноту. Мать и сестра внизу, видно, еще не спят: сюда едва доносятся их голоса. Козмас прислушался к голосу матери, мерному, спокойному, будто журчание воды в ночи. Жалобно залаяла собака и тут же смолкла. В воздухе разлит аромат базилика, напоминающий о юности. Базилик, майоран, гвоздики, жасмин – давние его друзья. Я на родине, думает Козмас. В доме, где родился, а рядом – моя жена… Его переполняют воспоминания, блаженное тепло родительского дома греет душу… Вдруг совсем рядом резко распахнулось окно. Козмас замер. Тишина, чьи-то шаги на улице и сдавленный, полный отчаяния голос: |