Онлайн книга «В мгновенье ока (сборник)»
|
Зелда прислушалась, но вначале сумела разобрать только скрежет, похожий на треск сверчка, потом стон древесины и жалобы фортепьянных струн; тут один голос стал браниться по поводу этой холеры, а другой твердил, что он тут вообще ни при чем; вслед за тем по ступеням с глухим стуком поскакали шляпы-котелки, и сердитый голос бросил: «Опять из-за тебя влипли». От изумления Зелда чуть не полетела кубарем вниз. Ухватившись за локоть Беллы, она всхлипнула. – Это розыгрыш. Кто-то установил магнитофон или… – Нет, я проверяла. Здесь только голые ступеньки, Зелда, голые ступеньки! Пухлые щеки Зелды намокли от слез. – Надо же, его собственный голос! Уж я-то разбираюсь, они – мои любимцы, Белла. Это Олли. Другой голос – это Стэн. А ты, как ни странно, в здравом уме! Голоса звучали то громче, то тише, и наконец один из них вскричал: – Эй, ты, не отлынивай! У Зелды вырвался стон: – Бог мой, какое чудо! – Что прикажешь думать? – спросила Белла. – Как их сюда занесло? Это и вправду привидения? С какой стати привидения каждую ночь лезут в гору и толкают перед собой ящик? Объясни, какой в этом смысл? Зелда окинула взглядом крутой склон и на мгновение прикрыла глаза, обдумывая ответ. – А с какой стати привидения вообще куда-то лезут? Собирать дань? Вершить возмездие? Нет, наши – не таковы. Возможно, их подгоняет любовь, неразделенные чувства или что-то в этом роде. Согласна? Сердце Беллы отсчитало пару ударов, прежде чем она ответила: – Может, они не слышали этих слов. – О чем ты? – А может, слышали много раз, да не верили, потому что в прежние годы что-то у них случилось, какая-нибудь напасть или вроде того, а когда случаются напасти, все остальное забывается. – Что забывается? – Как мы их любили. – Им это было известно. – Откуда? Мы, конечно, болтали друг с дружкой, но не трудились им лишний раз написать, или помахать, когда они проезжали мимо, или хотя бы крикнуть: «Мы с вами!» Как ты думаешь? – Белла, о чем ты говоришь, они же не сходят с телеэкранов! – Ну, это совсем другое. Теперь, когда их с нами нет, хоть кто-нибудь подошел к этим ступенькам, чтобы признаться в открытую? Что, если эти голоса – вернее сказать, призраки или уж не знаю кто – обитают здесь годами, каждую ночь ворочают ящик с пианино, и ни одной живой душе не приходит в голову шепотом, а то и в полный голос дать им знать, как мы их любили все эти годы. А почему, собственно? – В самом деле, почему? – Зелда вгляделась в бескрайнюю, почти отвесную мглу, где, скорее всего, маячили тени, а меж ними, быть может, неуклюже громоздилось пианино. – Если я права, – сказала Белла, – и если ты со мной согласна, нам остается только одно… – Нам с тобой? – Ну да, кому же еще? Тише. Пойдем-ка. Они сошли на ступеньку ниже. В тот же миг тут и там начали вспыхивать окна. Где-то раздвинули входную решетку и негодующе закричали в ночь: – Безобразие! – Что там за грохот? – Вам известно, который час? – Господи, – зашептала Белла, – теперь их услышали все без исключения! – Этого еще не хватало! – Зелда стала озираться по сторонам. – Так можно все испортить! – А вот я сейчас полицию вызову! – Наверху яростно хлопнула оконная рама. – Ох, – выдохнула Белла, – не дай бог, нагрянет полиция… – Ну и что? – Все пойдет насмарку. Если кто и должен им сказать, чтобы они передохнули и не шумели, так это мы с тобой. Мы их не обидим, верно? – Само собой разумеется, но… – Никаких «но». Держись за меня. Идем. Внизу все так же переговаривались два голоса, пианино заходилось в икоте; подруги осторожно спустились на ступеньку ниже, потом еще на одну, у них пересохло во рту, сердца колотились как бешеные, а непроглядная тьма пропускала лишь слабый свет фонаря у подножия лестницы, но он был так далеко, что загрустил в одиночестве, дожидаясь, пока запляшут тени. Окна хлопали одно за другим, скрежетали дверные решетки. Того и гляди, сверху могла обрушиться лавина досады, протестующих криков, а то и выстрелов, готовая безвозвратно смести все и вся. С этой мыслью подруги крепко обнялись, но обеих так зазнобило, что, казалось, каждая решила вытрясти из другой нужные слова в противовес чужому гневу. – Зелда, не молчи, скажи им хоть что-нибудь. – Что тут скажешь? – Да что угодно! Они обидятся, если мы не… – Они? – Ты знаешь, о ком я. Надо их поддержать. – Ладно, будь по-твоему. – Зелда опустила веки и замерла, подбирая слова, а потом выговорила: – Привет. – Громче. – Привет, – окликнула она, сначала тихонько, потом чуть громче. Под ними впотьмах зашуршали тени. Один голос сделался решительнее, второй увял, а пианино затренькало на арфе своих невидимых струн. – Не бойтесь, – продолжала Зелда. – Умница. Давай дальше. – Не бойтесь, – осмелев, повторила Зелда. – Не слушайте этих крикунов. Мы вас не дадим в обиду. Это же мы! Я – Зелда, только вряд ли вы меня помните, а это Белла, мы вас знаем тыщу лет, с раннего детства, и всегда вас любили. Время ушло, но мы решили вам сказать. Мы полюбили вас, когда впервые увидели в пустыне, а может, на корабле с привидениями, или когда вы торговали вразнос рождественскими елками, или в автомобильной пробке, когда вы отдирали у машин фары, – и любим вас по сей день, верно я говорю, Белла? Мрак выжидал, притаившись внизу. Зелда ткнула Беллу в плечо. – Да, верно! – воскликнула Белла. – Она говорит как есть! Мы вас любим. – Просто сейчас ничего больше в голову не приходит. – Но ведь и этого достаточно, да? – Белла взволнованно подалась вперед. – Правда, достаточно? Ночной ветерок шевелил траву и листья по обеим сторонам лестницы, а тени, застывшие было внизу, по бокам заколоченного ящика, теперь смотрели наверх, на двух женщин, которые почему-то расплакались. Первой не выдержала Белла, но когда Зелда это почувствовала, у нее тоже покатились слезы. – Так вот. – Зелда сама удивилась, что не утратила дара речи, но продолжила наперекор всему: – Мы хотим, чтоб вы знали: вам нет нужды сюда возвращаться. Нет нужды карабкаться в гору и ждать. Вот что мы хотим сказать, понимаете? Чтобы услышать такие слова на этом самом месте, вы и приходили сюда по ночам, и взбирались по лестнице, и втаскивали наверх пианино, в том-то все и дело, других причин нет, правильно? Наконец-то мы с вами встретились: теперь все сказано напрямик. Спокойно отправляйтесь на отдых, друзья мои. |