Онлайн книга «Сердце волка»
|
И это поклонение… О Дарида, как же оно его бесило! Рассказывая о своих чувствах Аравейну, Нарро ожидал чего угодно, только не той реакции, что последовала после этих признаний. — Поезжай в Лианор, — сказал наставник, не отрывая взора от Моря Скорби — в последнее время оно неизменно появлялась в его снах. — В Лианор? — с недоумением переспросил Нарро. — Что я там забыл? — Ты же хотел познакомиться с Эдигором. А тут и официальный повод — день рождения императора. Заодно и развеешься, проветришь мозги… Ну и привези ему щенка, что ли. Думал дартхари недолго, и спустя сутки после разговора с Аравейном, забрав официальное приглашение на празднование тридцатилетия императора — оно пришло ещё при предыдущем Вожаке — Нарро снарядил карету, выбрал щенка хати и… отправился в путь. Сопровождающая дартхари охрана в количестве десяти оборотней должна была отправиться назад в Арронтар, как только они достигнут ближайшего города — император обещал Нарро охрану из обычных людей и магов, чтобы не доставлять неудобств сопровождающим Вожака оборотням — всё-таки шесть недель вдали от Арронтара могли выдержать без последствий далеко не все. Накануне отъезда Нарро долго сидел в кабинете и смотрел на пляшущие языки пламени в камине. И думал о том, что всё это просто дурной сон. И сейчас он закроет глаза, глубоко вздохнёт… а потом откроет их и вновь окажется там, в далёком городе за Снежной пустыней, и рядом, как обычно, будет сидеть и нежно улыбаться Фрэн… — Нарро… Этот голос разрушил всё, о чём в тот момент думал Вожак. Заставил вздрогнуть и поморщиться. Он ведь уже и забыл, что Лирин попросила остаться в кабинете. Забыл… и забылся. — Да? Нарро не стал поворачиваться — незачем. Она и так скажет всё, что хотела. Несколько долгих, каких-то мучительных мгновений… Треск поленьев в камине… Шелест ткани платья, сминаемой в кулак… Вдох… Выдох… — Ты никогда не простишь меня? Она прошептала это так тихо, что Нарро подумал — он ослышался. И поэтому переспросил: — Что? Голос Лирин дрожал, когда она повторила: — Ты никогда не простишь меня? У него моментально испортилось настроение. Больше не хотелось ни смотреть на огонь, ни думать… ничего не хотелось. Дартхари медленно поднялся с кресла и обернулся. Лирин стояла возле окна, нервно сжимая и разжимая в кулак шуршащую ткань платья. Там, за окном, давно сгустилась ночь, и казалось, что у Лирин за спиной — огромная чёрная дыра, комок из боли и воспоминаний, которые ни он, ни она не могут ни забыть, ни пережить. Нарро сделал несколько шагов вперёд и остановился, не пройдя и половины комнаты. Вгляделся в лицо сестры… Жадное, с голодно мерцающими глазами и дрожащей губой. Оно ему не понравилось. — Разве ты просила прощения? «Разве ты просила прощения?» Глупая, глупая Лирин… Что ты ожидала услышать? Ты ведь давно поняла, что он не забыл и не простил. Тот Дэйн, которого ты знала, конечно, простил бы. Но Дэйна больше нет, он умер, а Нарро… он не простит. Но ты ведь не можешь просто сдаться? Да, ты не можешь. Потому что прощение — единственное, что тебе по-настоящему нужно, единственное, чего ты ждёшь. И ты выдыхаешь, вновь сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, только бы не разреветься, как маленькая девочка: — Прости… Его лицо напоминает жёсткую древесную кору. Или камень. Даже глаза, кажется, выточены из камня. Всё тот же холод и равнодушие. — Прости… Ты повторяешь это слово, как молитву, делаешь шаг вперёд… Нарро останавливает тебя всего лишь одним движением головы. — У кого ты просишь прощения, Лирин? У кого? Она не понимает, о чём он говорит, что именно спрашивает, только сжимает ладони всё сильнее, чувствуя, как по щеке медленно ползёт маленькая слезинка. Не плакать… Нет-нет, нельзя плакать! Всего на одно мгновение в глазах Нарро что-то меняется, словно тень какого-то чувства… Ты даже не успеваешь понять, какого… — Я отвечу за тебя, Лирин. Ты просишь прощения у дартхари. И дартхари тебя не прощает, потому что он… Он — не твой брат, Лирин. «Он — не твой брат». Эти слова крутились в её голове, бесконечно повторяясь, когда Нарро медленно выходил из кабинета. Уже на пороге он тихо сказал, не оборачиваясь, словно боялся, что пожалеет: — Когда сможешь прийти ко мне не как к дартхари, а как к брату, тогда и поговорим. Он шагнул за порог, а она осталась стоять возле окна. И заплакала, больше не смущаясь и не таясь — беззвучно, но оттого не менее горько. А утром он уехал. Чем дальше Нарро отъезжал от Арронтара, тем сильнее недоумевал. С одной стороны, ему стало легче — всё-таки стражники, в числе которых не было оборотней, лишь обычные люди или маги, относились к нему безо всякого подобострастия — и это подкупало. А с другой стороны… А вот о другой стороне он предпочитал не думать. Вообще. Поначалу это было трудно, а потом… А потом новые впечатления затмили мысли о том, что — точнее, кого — он оставил в Арронтаре. По дороге в столицу всё было другим. Даже небо, даже деревья, даже воздух. Нет, тоже очень красиво, но… не волшебно. У Арронтара было тело. Кровь. Сердце. Душа. Живой волшебный лес, подаривший ему великий Дар, назвавший его своим Хозяином… Ему не было равных. И теперь, после стольких лет вдали от Арронтара и собственного возвращения, Нарро понимал, как никогда — Фрэн была права. Его место там. Подобные мысли вызывали досаду. Нет, не из-за правоты Фрэн, а оттого, что он не мог принять этот факт — ведь он отрёкся от тех, кто унижал, швырял камни и мечтал убить, он уехал, он прожил пятьдесят лет вдали от Арронтара… И всё-таки его место было там. Невероятно! И что с этим делать, Нарро не знал. Забыть, простить и жить так, будто ничего не случилось, не существовало никогда мальчика по имени Дэйнар, которого презирали все без исключения? Нет, он был не готов к такому. И Лирин лишь подливала масла в огонь. Нарро злился, когда она смотрела на него умоляющими глазами. Он злился, потому что понимал — попросить прощения теперь, когда перед тобой стоит дартхари, сильнейший оборотень в стае — очень просто. А вот попросить прощения у Дэйнара, маленького мальчика, горбуна в лохмотьях, с синяком на щеке — очень сложно. И Лирин не видела в нём этого мальчика, не видела… Хоть и узнала, но не видела. И просила прощения не у него, а у дартхари. |