Онлайн книга «Не пытайтесь это повторить»
Душа погладила женщину по плечу. Та, разумеется, ничего не почувствовала, но плакать потихоньку перестала. Лицо ее прояснилось. – Я соберу все твои стихи, Слава, – сказала она, – и издам их. – Вот за это спасибо, – сказал Тропилин. – Приятно, что ты наконец обратила внимание на мои стихи. – Стихи? – пробормотала Юля. – Тропилин? Уж не тот ли это Тропилин, что опубликовал поэму «Кораблики» в газете «Вечерняя звезда»? Я ведь бредила этой поэмой! – Что ж, – сказала душа Тропилина, – теперь я ничего не напишу. – Это ужасно, – после недолгого молчания сказала Юля. – Умер настоящий поэт. Я хочу проводить его стихами. – Уместно ли это? – Стихи всегда уместны. Тем более что это его стихи. И Юля прочла: Твой кораблик – из бумаги папиросной — Белой бабочкой взлетает к небесам… Я не стану задавать тебе вопросы — Ты на них не отыскал ответа сам. Добрый путь! Какой удачный нынче ветер Для того, кому всю жизнь летать да плыть. Твой кораблик – невесом, блестящ и светел, Будет с неба ясным месяцем светить. Я всю жизнь молюсь о всех, как ты, плывущих В неизвестность, за небесные края. Добрый путь! И никогда не будет спущен Невесомый парус твой, мечта твоя. Млечный Путь тебя как лентой опоясал — Сохранить от зла, от страха и тоски. Твой кораблик все такой же ясный-ясный, Паруса на нем прозрачны и легки… Добрый путь!.. – Спасибо, – прошептала душа Тропилина. – Это хорошие проводы. Юля вытерла глаза. Я впервые увидела, как плачет эта бесстрашная ведьма. – Идемте, ребята. Здесь мы уже ничего сделать не сможем. Мы подошли к дверям, и тут… Нас ослепил дивный свет. Мы на мгновение замерли в благоговении, опустили глаза, а когда подняли, то увидели, что душа Тропилина уже не одна. С нею рядом стоял крылатый некто и держал душу за руку, источая неземное сияние. – Это ангел-хранитель за ним пришел, – прошептала Юля. – Скорее отсюда. Мне стыдно. И мы ушли. Было часа три пополуночи, когда я наконец вернулась домой. Мама лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу, а отец при виде меня взялся за тонкий ремешок в своих брюках. – Тийя! – укоризненно сказала мне мама. – Ну разве так можно? – Мам, пап, простите меня. Тут такие дела были… И рассказала им все, чем оказался знаменит этот день. Родители только головами покачали, и я их понимала. Они-то считали, что после смерти дочь остепенится, а дочь осталась такой же непутевой. Поклявшись родителям, что больше никогда не буду их так волновать, я отправилась натираться тальком. В этот раз моя любимая процедура не вызвала у меня воодушевления. Мне только и хотелось, что спать, спать, спать… Я уснула, едва голова коснулась подушки. И мне снова приснился сон про Леканта. Будто иду я по полю, заросшему высокой травой и цветами – яркими до невероятия. Иду и спотыкаюсь на каждом шагу, потому что поле это и не поле вовсе, а какие-то сплошные ямы и буераки. И вот оно кончается, сменяется картинка: теперь я иду по проселочной дороге, взбивая каблуками пыль, и впереди у меня только дорога да бескрайнее пасмурное небо цвета простокваши. Но и дорога кончается. Передо мной высоченный дуб с раскоряками-ветвями. И на одной из них сидит Лекант в какой-то черной хламиде, подпоясанной золотым поясом. Он не видит меня – его глаза закрыты, а пальцы ласкают флейту-пикколо, извлекая из нее чарующие звуки. Я замираю, словно завороженная красотой Леканта и прелестью мелодии, и не сразу понимаю, что он никогда не откроет глаз. – Лекант, – говорю я растерянно, – открой глаза! Здесь я, Тийя. – Не могу, – напевает флейта. – Почему? – вырывается у меня. – Ты не даешь мне жизни, Тийя. Ты не возвращаешь меня. – Лекант, я сделаю все, чтобы дать тебе жизнь! Лекант, будь со мной, я не могу так! – Как? – Без тебя! – Верни меня, Тийя. Нужна кровь. Просто кровь. – Я исполню все, Лекант! Ты оживешь! И тогда он открывает глаза. И для меня нет ничего прекраснее этих глаз. Лекант протягивает мне руку, и я взбираюсь на ветку, сажусь рядом с ним. Он обнимает меня. Мне так сладостно и уютно, что словами не передать. – Мы должны быть вместе, Тийя, – шепчет он. – Разве мы не созданы друг для друга? – Ты так прекрасен, – вырвалось у меня. – А я всего-навсего… – Тише, тише, Тийя. Ты еще прекраснее. Ведь ты моя спасительница. А знаешь, что это за дерево, на ветви которого мы сидим? – Дуб? – Не в этом дело. Это Древо Дара, Тийя. – Древо Дара? Что это значит? Объясни. – Тот, кто выпьет сока этого дерева, становится Дарителем. Ты знаешь, кто такие Дарители? – Н-нет. – Это существа или люди, которые никогда не устанут дарить счастье и свет другим. Они разгоняют тьму, с ними можно познать истинное счастье… – Ты пил сок Древа, Лекант? – Мне это не нужно, Тийя. – Почему? – спросила я и проснулась. …Сон был долгий, но проспала я совсем немного – электронные часы показывали половину четвертого утра. Еще темно. Я вышла в гостиную. Родители конечно же спали. И слава богу! Им ни к чему знать о том, что их дочь собралась пуститься в очередное приключение. Я оделась потеплее, прихватила с собой объемистую спортивную сумку и деньги. И выбежала в ночь. Я действительно бежала, я боялась не успеть. Словно от моей скорости что-то зависело. Я добралась до круглосуточной аптеки и вошла внутрь. Кроме пары нищих, распивавших настойку боярышника у стенда с косметикой «Виши», там никого не было. Нет, я неправильно выразилась. Еще продавщица была – молоденькая девочка в белом халатике с беджиком. – Здравствуйте, – сказала я ей. – Мне нужна размороженная кровь. – Сколько? – понимающе улыбнулась она. Видимо, она приняла меня за вампиршу. Люди иногда путают оккультных существ, это случается. – Минутку, я посчитаю, – сказала я. И произвела в уме быстрый подсчет, припоминая длину, ширину, высоту и глубину гробницы Леканта. – Мне нужно двадцать литров крови, – отчеканила я. – Хорошо, – кивнула фармацевт. – Сейчас принесу. |