Онлайн книга «Все ведьмы делают это!»
Более того, Татьяна Алексеевна отнюдь не препятствовала весьма частым совместным прогулкам Инари и Авдея то в Третьяковку, то на Воробьевы горы, безропотно оставаясь дежурить с Машкой и Дашкой. А влюбленный и оттого полный вдохновения писатель отправлялся со своей пассией на дачу в Переделкино – любоваться снегом. Снега для начала зимы действительно выпало много. Авдей и Инари бродили по узким тропинкам сонного парка, любовались деревьями, похожими на девочек-католичек, одетых к конфирмации... – В Японии, – говорила Инари, – есть праздник снега. Мы очень любим это время. Тоже уезжаем в парки или в дальние горные монастыри, где снег лежит, как нетронутое полотно... Там прекрасно! – Я не позволю вам уйти в монастырь, Инари, – улыбался Авдей. – На кого вы меня оставляете? Инари смотрела на него с непониманием. А потом – с пониманием и испугом в темных глазах. – Не следует этого говорить, Аудэу-сан... – Почему? – дыхание Авдея смешивалось с дыханием Инари. – Вы женатый человек. У вас есть дети. – Да. И что из этого, если я люблю вас? – Аудэу-сан... Хлопья снега падают на целующихся мужчину и женщину. Тишина стыдливо обходит их стороной. – О Аматэрасу! Я чувствую себя преступницей... – Скорее, это я преступник. Инари, сокровище мое, ну перестань плакать. – Ах, Аудэу! Ведь я стала сестрой Вики! Мы принесли друг другу обещания вечной дружбы. А я предала ее, посягнув на того, чье сердце должно принадлежать только ей одной! Будь на моем месте даже дешевая гейша из веселого квартала, и то не сотворила бы того, что сотворила я! – У нашего преступления есть смягчающие обстоятельства. Мы полюбили друг друга. Авдей вновь целует мокрое от слез и снега лицо Инари, но та вырывается из его объятий и отходит, отрицательно качая головой. – Нет. Прошу вас, Аудэу-сан, выслушайте меня! Вы полюбили меня не по своей воле! – Что за чепуха, Инари... – Это правда. Неужели вы забыли, что я – тоже дракон, как и ваша супруга? – А это что-то означает? – Да. Дело в том, что природные драконы имеют свойство возбуждать любовь к себе, очаровывать людей. И я очаровала вас, потому что... – Что? – Полюбила. Я увидела вас давно, случайно... Вы выступали по телевидению в каком-то шоу, и я... Ваш образ будто нарисовали тушью в глубине моего сердца. Потом я встретилась с русскими драконами, а потом познакомилась с Викой. Но поверьте, сначала я не знала, что Вика – ваша жена! Лишь когда мы обменялись душами... – Что?! – Это сложный обряд у природных драконов, при котором решившие породниться узнают все о жизни и мыслях друг друга. Так я узнала, что мой возлюбленный уже несвободен и принадлежит моей подруге. – А что о тебе узнала Вика? – Что я страдаю от неразделенной любви, – слабо улыбнулась Инари. – К некоему неизвестному. – Инари, милая... Моя любовь к тебе... – Молчите, умоляю вас! Это были только чары. И еще, – Инари решительно пошла по тропинке прочь из леса; лицо ее светилось неестественной бледностью. – Это моя вина в том, что вас не узнаёт Вика. Помните тот раз, когда вы пришли с господином магом и господин маг превратился в змея? Я солгала Вике, что господин маг – ее супруг, поэтому она так и обрадовалась ему... – Боже мой... Но почему она потеряла сознание, когда увидела меня? – Простите, Аудэу... – Говорите же! – Я сказала ей, что вы зубной врач, пришедший ее осмотреть. Я же знаю, что Вика смертельно боится стоматологов, Авдей чуть в сугроб не сел. – Теперь понятно, – после тяжелого молчания сказал он, – почему Вика всегда встречает меня таким ревом... Инари опустила глаза. – Простите меня, – прошептала она. – Это все из-за любви к вам. Мне хотелось, чтобы вы подольше побыли со мной. Я преступница. Вы вправе меня презирать. Авдей неловко обнял Инари: – Успокойся. Пожалуйста. Что ж теперь делать... Инари только вздохнула. Они встречались почти каждый день. Авдей говорил теще, что едет снова навестить Вику, а сам, чувствуя себя полным негодяем, покупал букет белых камелий и шел на свидание с Инари. Японка встречала его в своей маленькой квартирке, снятой для нее корпорацией «Новый путь». Инари улыбалась, устраивала чайную церемонию, но за ее грациозностью, улыбкой и нежной речью угадывалась печаль. – Нет, нет, Аудэу, – качала она головой, когда Авдей, изнемогая от страсти, принимался развязывать пояс ее кимоно. – Я не позволю вам этого. – Но почему?! – Как я посмотрю в глаза вашей жене? Нет. Все что угодно, но только не это... Авдей отступал перед такой твердостью. Иногда японка представлялась ему изысканно-недоступной и холодной, как вода из горного родника. О Вике он никогда не думал подобным образом. Вика была огненной женщиной. Во всех смыслах. Раздираемый между страстью и долгом, Авдей и не заметил, как читающая общественность принялась вовсю трубить о десятилетии его литературной деятельности. Он вспомнил о том, что является не просто писателем, но еще и почетным членом элитарных ПЕН-клубов, председателем жюри ежегодной литературной премии «Сателлит», присуждаемой молодым авторам. Вспомнил потому, что ему принялись звонить из всех этих организаций и учреждений, выясняя, каким образом писатель Белинский, краса и гордость российской фэнтези, собирается отметить столь значимую дату. Авдей растерялся: ему сейчас только помпезных торжеств и не хватало, особенно если учесть, что дома дети смотрят на папу как на врага всех покемонов, а теща недвусмысленно намекает на то, что она в гувернантки не нанималась... Так что все вопросы, связанные с юбилеем, Авдей сбросил на своего промоутера, поставив только два условия: чтобы все было скромно и тихо. И не более ста приглашенных. За день до торжества Авдей позвонил Инари. – Удобно ли будет, если я приду, – засомневалась японка. – Если ты не придешь, я оставлю всю эту братву пьянствовать и есть икру, а сам приеду к тебе, – грозно пообещал Авдей, и Инари согласилась присутствовать на вечере. (Если быть предельно откровенными, то детям и теще Авдей о вечере в свою честь даже не заикнулся). Мероприятие прошло благопристойно и чинно. Было много речей (официально-хвалебных и хвалебных с юморком), актеры любительского театра-студии при Союзе писателей России, неловко махая мечами, изобразили батальную сцену из авдеевского романа, потом Белинскому вручили очередную премию, причем очень оригинальную: яшмовую фигурку крысы, сидящей на друзе горного хрусталя. Лицо женщины, вручавшей статуэтку, было полускрыто вуалью. |