Онлайн книга «Государственная Девственница»
– Антон, сядь! Но Медлин стал буен. Он кинулся на Викентия и вцепился ему руками в горло, крича, что поганый доктор насилует его девушку и потому не дает им встретиться… На крики вбежали два санитара со смирительной рубашкой, оторвали Антона от Викентия, скрутили и поволокли в изолятор. – Не колоть ему никаких лекарств! - задыхаясь, крикнул вслед санитарам Викентий.- Ни в коем случае! Я сейчас к нему зайду… – Вы полагаете, здесь сработает ваш метод? - спросила Викентия Ванда Иосифовна, психиатр с пятидесятилетним стажем.- Случай-то запущенный… – Отнюдь. Я наблюдаю здесь классический образчик эротомании. При должном подходе… – Очень бы мне хотелось видеть в действии этот самый ваш подход,- подчеркнула Ванда Иосифовна последнее слово.- Я так и не поняла, чем вы воздействуете. Гипноз? Психопрограммирование? Какая-нибудь мануальная терапия, а?… – У каждого профессионала - свои секреты,- отшутился Викентий и потер до сих пор саднившее горло.- Простите. Я уж пойду к этому эротоману. Ему сейчас вряд ли комфортно - в рубашке со связанными рукавами. …Медлин встретил Викентия полным ненависти взглядом. – Справился, да? - спросил он.- Сука! – Антон, давайте договоримся сразу,- сказал Викентий.- Вы немедленно перестанете меня оскорблять… – А я еще и не начинал! – И не будете вести себя агрессивно, когда я развяжу вас. – Буду! – Отчего же? Что я вам сделал? – Ты трахал мою девушку! – Антон, вы это себе выдумали. И прекрасно знаете, что это чушь… – Да? А почему же тогда она… – Что она? – Ко мне не приезжает… – Антон, она вас не любит. Скорее всего. – Ты-то откуда это знаешь, доктор? Что ты вообще знаешь о любви?! – Только одно,- медленно, раздельно произнес Вересаев.- Любовью нельзя надоедать. – Что? – Так я развяжу вас? Медлин механически подчинился Викентию. Глаза Антона затуманились каким-то сложным раздумьем. Наконец он спросил: – А почему нельзя? – Не знаю,- пожал плечами Викентий.- А как вы считаете? – Я запутался,- покачал головой Антон. В глазах его ярость сменилась тоской - словно выключили огонь в комнате. Викентий плохо переносил такие взгляды - ему начинало казаться, что он лично в них виноват. – Сядьте, Антон,- попросил он мягко. – Куда? На пол? – Да, и я тоже сяду. Напротив вас. Пожалуйста, смотрите мне прямо в глаза. – Зачем? Вы что, будете меня гипнотизировать? – Нет… Просто… Давайте посмотрим друг другу в глаза. Да, вот так… Не бойтесь, Антон. – Я не боюсь! – Вот и хорошо. Просто сидите и смотрите мне в глаза. – Моргать можно? – Моргайте на здоровье. Только не отводите взгляда. Хотя бы полминуты… Викентий взглянул в глаза сидящего напротив него Медлина, вздохнул и мысленно представил ту картину, которую всегда рисовал себе в минуты, когда отчаяние грозило затопить с головой, но душа еще лелеяла какую-то надежду… Это было небо - грозового, густо-чернильного цвета. Это небо пахло свежестью грядущего ливня. Облака в нем напоминали стены мощного средневекового замка. Стены двигались, стискивали сердце своей многотонной хваткой… И тут в небо взмывала стая голубей. Они были белоснежными, как самый драгоценный фарфор, и столь же хрупкими на фоне почти черного неба. Но их серебряно блестевшие крылья взрезали мглу, стая летела круг за кругом, размывая черноту, как художник водой размывает пятно гуаши… И средневековые замки в небесах отступали, ветшали, рушились. И все заливала яростная синева - такая, как в апреле, когда воздух прозрачен и сладок до счастливых слез… – Доктор, что у вас с глазами? - тихо пробормотал Антон Медлин. На его лицо лег золотой отсвет. – Вы здоровы и счастливы, Антон,- не слыша вопроса, заговорил Викентий. Глаза психиатра будто источали расплавленное золото, а в комнате послышалось низкое приглушенное гудение и запахло воздухом грозы.- Вам не нужно никому навязывать своих чувств. Вы никому ничего не должны. И вам никто ничего не должен. Вы сможете жить в одиночестве. И тогда к вам придет та, которую вы сочтете достойной себя… – Да,- выдохнул Медлин. В его глазах зажглось по золотой точке. Это было красиво и немного страшно. – И еще. Вы будете помнить то, что я вам здесь сказал. Но то, что я сделал, помнить не будете. – А что вы сделали? – ВОТ ЭТО. Гудение добралось до нестерпимо высокой ноты и оборвалось. После него тишина показалась просто рождественским подарком. Викентий утомленно прикрыл глаза. Но перед этим мысленно проводил своего последнего голубя… – Доктор? - услышал он.- Вы в порядке? Над ним стоял Антон Медлин и рассматривал Викентия, как диковинный вид хамелеона. – Да, все нормально,- кивнул Викентий и поднялся.- Вы как себя чувствуете, Антон? – Просто отлично! - просиял тот как новый гривенник.- Слушайте, доктор, значит, теперь я могу спать спокойно? И без таблеток? – Разумеется. – Вот спасибо. А то эта бессонница меня уже просто измотала. Стал нервным, раздражительным… – Да, бессонница. Именно она вас так и терзала, подлая. Идемте. Я скажу сестре, чтобы она подготовила ваши документы к выписке. – Спасибо, док! … - Я никак не могу понять, господин Вересаев,- сказала много позже Ванда Иосифовна,- кто вы, гений или шарлатан? – Того и другого понемногу,- вяло усмехнулся Вересаев. Лечение «методом Алулу» все-таки здорово отнимало у него силы. Он вдруг возмечтал о том, чтобы можно было пойти в шумный бар, сесть там в самом глухом углу, заказать себе коктейль с вермутом и, потягивая его, наблюдать за тем, как все остальное человечество решает свои проблемы. И думать: я мог бы вас всех осчастливить, потому что все, что вам нужно,- это избавиться от самих себя. От своих страхов, пустых мечтаний, разочарований, мелких Любовей и любовишек, убогой веры, ничтожной надежды… И знать: никогда этого не будет. Человек не создан для счастья. Вот счастье - оно для человека создано. Только никто не знает, как к нему подступиться, чтобы взять все и сразу… – Викентий Петрович, вам звонят. – Спасибо.- Викентий взял трубку.- Доктор Вересаев слушает. – Здравствуйте, это Нина. Ну, с проблемой лунатизма… – Нина, я вас помню. Вы по какому поводу звоните? – Я хотела спросить… Вы действительно собираетесь меня лечить? |