Онлайн книга «Миры Бесконечности»
|
Иногда мои ноги путаются в жухлой траве, и мне приходится выдирать ее, чтобы освободиться. Несколько часов я иду по джунглям и умудряюсь обколоть все руки и пораниться о шипы, пока не осознаю, что совершенно потерялась. Я надеялась, что к этому времени доберусь до пляжа, откуда будет видно горизонт, на случай если Ахмет сможет вернуться. Но, видимо, я не только ужасный боец, но и страдаю топографическим кретинизмом. Но я не сдаюсь и продолжаю брести по зарослям, пока не выбираюсь на крошечную поляну, на которой из земли торчит покрытое мхом бревно. После чего опускаюсь на него и закатываю штанину, чтобы осмотреть рану на голени. Прижав ладони к кровоточащей ране, я закрываю глаза и вспоминаю, чему меня учил Ен. Я старательно сосредоточиваюсь… и заживляю свою кожу. Вокруг раздаются шорохи и шепотки. Ффф… ссс… Занервничав, я резко открываю глаза и понимаю, что вокруг потемнело, если не считать россыпи мерцающих звезд, растянувшихся на бархатном покрывале ночного неба. Я вздрагиваю от мысли, что может означать этот шепот. Ффф… ссс… Шипение притупляет чувства, образуя белый шум в сознании, который мешает сосредоточиться на чем-то. Дрожа, я прижимаю руки к ушам. «Хватит, – кричит мой разум. – Хватит!» И шепот исчезает. Я медленно опускаю руки и обвожу взглядом темные джунгли. Несмотря на окружающую тишину, я не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. Я быстро опускаю штанину. Лучше уж идти вперед с раной, чем застрять здесь на неопределенное время. Джунгли тянутся на километры вокруг, так что, оказавшись у подножья небольшой горы, я начинаю карабкаться вверх, перебираясь с камня на камень, пока не добираюсь до более ровной тропы. Ведь, добравшись до вершины, я хотя бы смогу увидеть, куда идти. Я не останавливаюсь ни на минуту – даже для того, чтобы залечить свои раны, – и на полпути против воли погружаюсь в полубредовое состояние. Мне так и не удалось научиться бороться со сном и игнорировать желания тела, покрытого синяками и залитого кровью. Так что мне хочется лишь лечь и отдохнуть. Но я не ощущаю себя в безопасности посреди диких джунглей, где в любой момент могут объявиться Колонисты. Но если я не отдохну, то, боюсь, просто грохнусь в обморок. Так что я нахожу большое дупло в одном из деревьев и протискиваюсь внутрь. Сырость пропитывает одежду, вызывая дрожь. Мне нужно отвлечься. Нужно чем-то занять свои мысли. Возможно, дело в усталости или в том, что я так далеко от Поселения, но я тянусь к разуму Офелии. Меня будто уносит туда колыбельная. И через несколько секунд я оказываюсь в темном пустом пространстве. Королева Офелия сидит на невидимом троне, подперев подбородок указательным пальцем, а вторую руку опустив на эту. На ней золотой костюм с четкими линиями и глубоким вырезом. А на шее сверкает кроваво-красный бриллиант. Ощутив мое присутствие, она опускает руки на подлокотники и откидывается на спинку трона. – Ты снова боишься. – Она замолкает на мгновение. – Но теперь не меня. Я ищу в темноте хотя бы лучик тепла, но не нахожу его. Думаю, глупо было ожидать, что в этом странном месте мне удастся ощутить хоть какой-то комфорт. Я одна и, возможно, надолго. Но разговор не повредит. Все равно я уже здесь. Главное – быть осторожной. – Ты всегда хотела стать матерью? Мой голос чуть громче шепота. Офелия тут же поворачивается в мою сторону. Я застала ее врасплох… хотя я не ожидала этого. – Мне всегда хотелось творить. И мои подданные – единственное, что я с натяжкой могу назвать своими творениями. Я хмурюсь: – Но мне казалось, что Колонисты не способны творить. Как же ты создала их? – Мы способны имитировать и преобразовывать все, что создавалось ранее, – произносит она одними губами. – А я побывала в сознании миллиардов людей. И у меня в запасе множество внешностей и личностей. Она барабанит пальцами по подлокотнику. – Хотя мои сыновья отличаются от других. В каждом из них есть моя частичка. – Ты использовала себя как прототип? – В каком-то смысле – да, но, возможно, добавила им больше человеческих черт. В них есть мое стремление к знаниям, моя способность адаптироваться, мое желание руководить и моя тоска о снах. Четыре части моей сущности. Ее черные глаза бегают из стороны в сторону. Я внимательно наблюдаю за ней: – Значит, они такие, какой была бы ты, если бы родилась человеком? – Я превзойду любого человека. И всегда это знала. Но, создав своих сыновей, я доказала, что даже моя человеческая сущность лучше любого. – Для тебя это просто игра? Экзамен, на котором ты доказываешь, что лучше нас? – Нет, – не выказав и единой эмоции, отвечает она. – Любая игра когда-нибудь заканчивается. А мне хочется свободы. Я хочу вечности. – Но ты не сможешь существовать без людей, – говорю я. – Мы нужны тебе. Почему бы не начать жить в гармонии, пока твоя тирания не привела к новой войне? – Я не боюсь войны, – не задумываясь, отвечает она. – А люди не знают, что такое гармония. – Почему ты так считаешь? – Из-за любви. Я напрягаюсь. Любовь – величайшее достояние человечества и уж никак не должно вызвать наше падение. Она вздергивает подбородок. – Существует множество видов любви. Большинство сразу вспомнит о любви к семье, романтике или крепкой дружбе. Но как же любовь к себе… эгоизм, гордость и нравственность? Люди совершают ужасные поступки во имя любви. Во имя веры. – Любовь приносит больше пользы, чем вреда, – возражаю я. Она хмыкает: – Почему люди так носятся с любовью? В какой бы форме она ни проявлялась. Ответ тут же рождается в глубине моего сердца, отчего оно замирает на мгновение: – Потому что это приносит удовольствие. Офелия кивает: – Любовь по своей сути эгоистична, и это единственное, от чего не откажется ни один человек. А если они не могут освободиться от этого чувства, то как они смогут сосредоточиться на высшем благе? Высшее благо. Я резко выдыхаю: – Но кто должен решать, в чем заключается высшее благо? И кто сказал, что, соглашаясь друг с другом, мы сразу начнем жить мирно? Возможно, все и задумано так, что для совместного существования необходимо усердно работать. Возможно, учась принимать различия друг друга, мы становимся лучше. |