Онлайн книга «Вежливость королев»
— Да, мессер Гогейтис. — Выглядят преомерзительно. И что, эти облезлые слюнявые твари так сумели разгромить замок?! Ведь похоже на то, что у них даже кости — и те того и гляди развалятся! — Это обманчивое впечатление, — успел прошептать несчастный мажордом, и тут снаружи раздался такой звук, словно кто-то принялся швырять в стены и на крышу фермы целые экскаваторные ковши гальки. — Они нападают! — вскрикнул управитель, а служанки завизжали. Один только Уильям был удручающе спокоен. — У нас есть отличная возможность проверить, насколько правдиво то, что написано в древней магической книге относительно способности кур изгонять таких непотребных существ, как Удаленные, — произнес он. — Вы, сударь, возьмите вон того петуха. Вы, девушки, — по курице. Встаньте возле окон. Полезут Удаленные — суйте им прямо в морды — или что у них там имеется вместо морд — наших драгоценных птиц. И пусть куры кудахчут, кудахчут громче! Вообще-то, кур даже не надо было об этом просить. Они орали так, что тошно становилось. Вкупе с грохотом и подозрительным треском стен это было невыносимой для нормальных человеческих ушей нагрузкой. Гогейтис допустил стратегическую ошибку. Он предположил, что Удаленные полезут в окна курятника. Тогда как дурно пахнущие, безголовые, с огромными зубастыми пастями на месте живота уроды решили не мелочиться. Они просто кинулись на некрепкую крышу птицефермы и содрали ее одним махом, как липкую ленту сдирают с губ заложника. А вот это была их стратегическая ошибка. Куры прыснули под потолок как ошпаренные. Встреча гордых птиц породы «особый бройлер» и лучшей части армии Удаленных навсегда вошла в местные летописи. Уродливые полулюди-получудовища, каковых и представляли собой Удаленные, поначалу, в силу своей мощной тупости, даже не поняли, что случилось. И что это за существа, кидающиеся на непобедимых убийц с такими воплями, что воздух становился остро-кинжальным и взрезал толстые шкуры Удаленных, словно это был легкий шелк… А когда монстры поняли, было поздно. Кудахчущее и горланящее «кукареку!» население сараюшки-фермы, не ведая что творит, принялось за свирепое уничтожение чудищ, посмевших их, породистых несушек и талантливых петухов-чемпионов по топтанию, столь сильно напугать. Куры, ополоумев и временно ослепнув от страха, снарядами врезались в туши чудовищ и пробивали эти туши насквозь. После чего пробитый Удаленный взвывал дурным голосом, вспыхивал неярким синим пламенем и после краткого периода горения рассыпался в пепел. Скоро почти вся армия напавших на ферму Удаленных перешла в пеплообразное состояние, а уцелевшие остатки обратились в бегство. Но грозные священные куры не унимались и продолжали бой, преследуя противников смертоносными громкими воплями. От неистового кудахтанья Удаленные взрывались изнутри и, опять-таки, превращались в пепел. — Мы побеждаем! — воодушевленно прокричал Гогейтис и, подхватив под мышку обалдевшего от такой наглости петуха, бросился наперерез двум пытающимся спастись бегством Удаленным. — Где Карина?! — закричал Уильям, целясь в Удаленных петухом. — Кукареку! — возопил петух, яростно трепыхаясь и стремясь освободиться из рук Гогейтиса. — Арррр! — захрипели Удаленные и обратились в пепел. — Тихо, птица, — умоляюще обратился к петуху Уильям. — Мне нужно взять пленников… — Кукарр?.. — Чтобы они отвели меня туда, где прячут мою любимую. — Кукк?.. — Мессер Уильям, смотрите! — завопил появившийся из руин птицефермы мажордом. Уильям глянул на засыпанные пеплом Удаленных заросли убрюка и, ахнув, выпустил своего петуха. Последний, грозно кукарекая и взмахивая непокорными крылами, устремился к своим несушкам, которые к тому моменту заклевывали насмерть оставшихся в не испепеленном состоянии Удаленных. — Почему их… — прошептал Уильям. — Двое? — закончил за него домоправитель. И тут с неба посыпались гламуры. К счастью, уже мертвые. И кое-где расчлененные, измельченные и окончательно высушенные. Но все равно это было неприятно. Скажем так: птичий помет или, допустим, известка — тоже неживые, однако нет никакого удовольствия в том, чтоб оказаться засыпанными ими по самые уши. Посему неудивительно, что Гогейтис, мажордом и две несчастные, одуревшие от происходящего девицы-служанки ринулись под сень ветвистых убрюков, спасаясь от сыпавшихся с неба гламуровых останков. Но даже не это было важно. Среди густых зарослей убрюка стояли, тягостным молчанием встречая бежавшую компанию, две чрезвычайно схожие по внешности женщины. У них, как показалось подбегающему Гогейтису, даже пепельно-серебряные волосы были растрепаны одинаково. И свои платья женщины подобрали одинаковыми жестами, чтоб не изорвать подолы о ветки и колючки. Однако в тот момент, когда Уильям с компанией, торопясь и спотыкаясь, достиг места, где находилась эта парочка, выяснилось, что различие меж дамами есть, и весьма большое. Потому что дамы все-таки выглядели по-разному. Лицо одной сияло чистотой и свежестью нежного румянца во всю щеку. Платье не было изорвано и запачкано, а на руках даже имелись золотистого цвета перчатки. Другая же дама выглядела изможденной, чересчур бледной, с заплаканными глазами, синяками на шее и оголенных руках. О ее платье и говорить не приходилось: такой грязной ветошью побрезговала бы даже нищая братия Деметриуса, а уж кто не знает, что нищие в Деметриусе — самые неприхотливые нищие Ожерелья. И в пепельно-серебряные волосы набились земля, травинки и иглы убрюка. Но глаза, обведенные темными кругами бессонницы, были горды и темны от гнева. — Кариночка, прости, что я так поздно, — начал было Уильям, обращаясь к изможденной даме и раскрывая объятия… И получил оглушительную пощечину! — Как ты смел не узнать меня, отребье! — вскричала визгливым и немузыкальным голосом изможденная дама. Неожиданно громко для столь измученной крикнула. И приготовилась закатить еще одну оплеуху, но тут ее дернули за рукав. — Не трогай его! — Красотка в золотистых перчатках горестно поглядела на ученого и прошептала: — Как ты мог не узнать меня, Уильям! — Н-не понимаю, — пробормотал ошарашенный Гогейтис и отступил под сень управителя, который понимал еще меньше и только пучил глаза да шептал молитвы святым Брошенным Девам. — Это же я! — гордо выкрикнула дама в нищенском платье. — Это же я! — печально вскрикнула дама в платье поприличней. — На колени перед своей королевой, гнусный смерд! — прорычала изможденная. — Не вздумайте! — грозно предостерегла розовощекая. И тут уж они яростно закричали друг на друга: — Да как ты смеешь указывать!!! — Мессер Гогейтис, вы что-нибудь понимаете? — прошептал мажордом. — Я, признаться, ничего не понимаю. Почему их двое, когда одна дама самолично была увезена герцогом в столицу? Неужели… О праведное небо!.. |