Онлайн книга «Выйти замуж за дурака»
– А твоя как? – Моя… то есть я постараюсь предупредить об этом кутежанских подпольщиков. Мне бы только их найти… – А чего их искать, – неожиданно подал голос Евгений Селивестров. Когда вот оно, подполье. И он постучал деревянной ногой по застеленному дерюгой полу. От этого стука дерюга вспучилась горбом, а потом и вовсе упала в сторону. Под ней обнаружилась поднятая крышка люка. Запахло подземельем и тайнами. – Дед! – послышался из-под земли веселый голос. Ты чего опять расстучался? Не знаешь разве: заняты мы! – Вылазь, Федор! – потребовал Селивестров. Федор вылез. Был он юн, розовощек и лохмат. – Вот оно и есть, наше подполье! – гордо отрекомендовал его человек с деревянной ногой. * * * …Утро было как в песне – туманным и седым. Ладья под пересвист просыпающихся малиновок и зябликов величаво вышла из заросшей осокой заводи Махлы-реки и двинулась, рассекая крутой грудью медленные воды, в сторону города. На корабле было тихо, но это вовсе не означало, что упомянутое судно пустовало. Скорее, те, кто в данный момент находился на ее борту, умели быть бесшумными. До поры до времени. Туман по мере продвижения ладьи рассеивался, и в момент, когда от Махлы ответвился рукав славной речки Калинки, засияло солнышко и борта грозного и прекрасного корабля засверкали, поскольку были обвешаны большими бронзовыми щитами. На ладье шли последние приготовления. – Куда, куда, сущеглупые?! Нешто ведено вам было в. пищали зелье сапожной щеткой наталкивать?! Ох уж и покажет вам после битвы Марья Моревна, прекрасная королевна! – Эй ты, тетеря деревенская!.. Да, к тебе, черту сивобрысому, я обращаюсь! Рази ж ты не знаешь, что ружья кирпичом чистить есть первое непотребство?! Левша, поди, скажи-ка ему!.. – Нишкните, мужики! Орем так, что ужо на площади слыхать нашу перебрань, прости господи! – Сам молчи. Енерал выискалси. – Мужики, а колечко-то у кого на сей час обретается? Вань, у тебя? Дай поглядеть! Тьфу ты, паскудство, и смотреть-то не на что!.. – Что, Егорка, не для тебя закорка?! Молод ты еще такими колечками забавляться! Твое дело не по бабам сопли распускать, а палубу драить! Что зазря шмыжишь, людям работать мешаешь. – Пер-рвая р-рота, слушай мою команду! – Вто-р-рая р-рота, слушай мою команду!.. – Салус публика – супрэма лэкс! – …А толмачу баранок дайте – пущай заткнется да грызет с устатку, ему воевать не положено! Он нам еще во дворце пригодится, как энтого интервента клятого допрашивать примемси. – Аста ла виста, бэби! – Точно. Готовьсь, ребята-а-а! – Колечко-то на ствол взденьте, вон уж и царски хоромы показалися. Ох и жахнет сейчас пушечка родимая да по вражьему оплоту! Рассвистевшиеся утренние пташки примолкли и с почти благоговейным ужасом созерцали удивительное зрелище: над бортом ставшей в камышовых зарослях ладьи появился, поминутно вытягиваясь и удлиняясь в сторону дворцовой площади, мрачный черненый ствол самой большой пушки. – Полезное однако же в хозяйстве энто колечко, мужики!.. – Энто смотря об каком хозяйстве речь. Моему, к примеру, хозяйству оно вовсе без надобности. Что я, убогий какой?! Вась, а тебе что, потребно колечко? – Гы-гы-гы! – Га-га-га! – Подите вы к раковой бабушке, скалозубы! Уж и спросить ничего нельзя! – За спрос не бьют в нос! Василий, не кручинь головы, как завершим баталию – даст тебе Ванька колечко поносить, бабу твою порадовать… – Тьфу на тебя, похабник! – И попрошу запомнить: кому я Ванька, а кому – и Иван-царевич! – Прощения просим! – Ох, и заноза же ты, Маздай Маздаевич! – Р-разговорчики на палубе! Приготовиться к атаке! …И потемнело в тот миг небо синее, и закрылось тучею солнце ясное, и от греха подальше улетели коростели-птицы, да и сороки-трещотки, любительницы скандалить и сплетничать, захлопнули свои клювики, потому как грозно и сурово смотрел пушечный ствол в окружающее мирное пространство. – Огонь!!! Исторический, вошедший позднее во все летописи залп был такой, что у всех находившихся на ладье на мгновение уши позакладывало. Но борцы с тиранией быстро оклемались, и уже гудело-перекатывалось от кормы до носа грозно-веселое «ур-раа!!!». И тут же, не давая улечься поднятой залпом пыли, со стороны дворцовой площади послышался усиленный тысячей глоток призыв: «На штурм!» С ладьи спустили легкие маневренные плоты, и, споро погрузившись на них, вооруженные до зубов бойцы первой и единственной кутежанской революции, матерясь и перебрасываясь солдатскими остротами, ринулись по речке Калинке к ближайшей пристани, чтоб влиться в ряды победоносного народного восстания. И над всем этим разлитием благородного гнева несся клич на языке далекого Тибра: – Авэ, Цезар, моритури тэ салутант!.. – Вы не есть правы, мистер Промт Дикшинари, – говорил в это время педантичный и аккуратный даже во время революции Фондей Соросович. Мы не есть идущие на смерть. Мы есть несущие жизнь. – Это ты, Фондей Соросович, правильно сказал, – одобрительно загалдел народ на плоту, и тут же прозвучала команда: – Суши весла! В отряды стройся! Командовала толпой вооруженных партизан Марья Моревна в новом латном облачении, в золотом шлеме с развевающимся алым плюмажем. – Слышите, какой гул на площади стоит! – восторженно вскрикивал пивовар Иван Таранов, коего тоже допустили к оружию, понимая, как хочется человеку рассчитаться с узурпаторшей за все свои былые обиды и притеснения. Весь Кутеж на бунт поднялся! – Кутеж – это еще мелочь! – усмехнулся Микула Селянинович. Васильев Посад присоединился, Сманигород, Козляковка, Петровск, даже из Волоколамска есть два взвода добровольцев, из бывших пасечников и пивоваров! Среди кутежанских баб тоже царило необыкновенное воодушевление: – Петровна! Пойдем-ка с тобой Аленку-противницу воевать, переворот учинять! – Как переворот?! Уже?! Ахти мне, а я белье с вечера замочила! – Мой-то, стервец, и не предупредил даже, что нынче будут революцию делать, как ушел вчера после ужина, так и не появлялся. Видно, уже влился в ряды сопротивления. – Бросай белье, Петровна, я вон опару оставила, пущай тесто убегает, а токмо не могу я пропустить исторического момента! – Бегу, Митревна! Ты будь добра, Настьку Ефимову предупреди да Матренку Сидорову. Они дюже устремлялись царице волосья выдергать!.. Одним словом, богатырский авангард прочно подкреплялся бабьими телами. То есть тылами, конечно. |