Книга Броманс. Тайный клуб романтиков, страница 10 – Лисса Кей Адамс

За свои двадцать девять лет седьмой граф Латфорд повидал немало женщин – и полуодетых, и обнаженных. Однако не ожидал, что в первую брачную ночь при виде своей прекрасной, как ангел, жены в прозрачной нижней сорочке у него захватит дух.

Тем более что в ее глазах ясно читалось, что она скорее согласится принять ванну в корыте для свиней, чем позволит его руке прикоснуться к своей коже.

Крайне прискорбно. Потому что впервые в жизни Бенедикт Чарльз Артур Сеймур любил по-настоящему.

– Я выполню свой долг, милорд, – ровным голосом произнесла его молодая жена, дрожащими руками развязывая пояс.

Ее пеньюар соскользнул на пол, гладкий белый шелк растекся у ног, и Ирена предстала перед ним в легкой рубашке, лишив его дара речи и изгнав из головы все мысли.

Бенедикт, застывший в дверном проеме, отделявшем его спальню от спальни графини, с трудом оторвал ноги от пола. Сердце графа разрывалось, пока он к ней приближался, – он ясно видел, как напряжена девушка. Сжатые в кулаки руки вытянуты вдоль тела. Трепещущая грудь вздымалась и опадала. И тем не менее жена прямо смотрела ему в глаза, не отводя непокорного взгляда.

Винить во всем он мог лишь себя.

– Спите спокойно, – хрипло произнес Бенедикт и наклонился поднять с пола шелковистую одежду.

Ее босые ноги казались божественными, ничего более эротичного ему не доводилось видеть в своей жизни. Поднявшись, граф распахнул перед ней пеньюар.

– Я здесь по другой причине.

На мгновение гнев в ее взгляде сменился замешательством. Она позволила ему надеть на себя пеньюар, просунув руки в отверстия шелковых рукавов. Когда он завязал пояс на ее талии, – вольность, которую он не должен был позволять себе, но не смог удержаться, – она залилась легким румянцем, боже милостивый, даже просто находясь рядом с ней, он терял способность соображать.

– Могу ли я узнать, по какой именно? – спросила она, отступая назад.

– У меня для вас подарок. – Бенедикт вытащил небольшой сверток из кармана своего халата.

Ее взгляд упал на простую коричневую бумагу.

– Мне не нужен свадебный подарок, милорд.

– Бенедикт.

– Простите?

Она выгнула бровь – лицо приняло слишком насмешливое выражение для благовоспитанной молодой дамы. Именно из-за таких неожиданных черточек, присущих лишь ей одной, он и влюбился в нее.

– Мы стали мужем и женой. Я хочу, чтобы вы называли меня по имени. – Он протянул подарок: – Примерьте.

Тяжелый вздох сорвался с ее пухлых губ.

– По какому же поводу?

– Разве мужу обязательно нужен повод, чтобы сделать жене подарок?

– Разве я не дала понять, что наш брак не будет настоящим, милорд?

– Бенедикт. И я не помню, чтобы соглашался на какие-либо условия, определяющие, какой у нас будет брак.

– Однако вы довольно четко определили условия нашего брака своим обвинением.

Чувство вины пронзило его, углубляя рану, кровоточащую в его сердце с того момента, как он понял, что ошибался. Но, когда он узнал правду, было уже слишком поздно. Отвернувшись от Ирены именно тогда, когда она больше всего нуждалась в его поддержке, он лишился ее доверия.

– О своей ошибке я буду сожалеть вечно, – с трудом выдавил он наконец.

– А это, по всей видимости, извинения? – спросила она, указав глазами на подарок.

– Я не настолько глуп, чтобы считать, будто могу купить ваше прощение, любовь моя. Это лишь знак моей привязанности.

Избегая его взгляда, она осторожно развернула бумагу и достала длинную бархатную коробку. Там лежала нитка рубинов и бриллиантов, которая стоила небольшого состояния. Ее глаза расширились.

– Милорд… – выдохнула она.

– Бенедикт, – тихо поправил он. – Вам нравится?

– Красиво. Но слишком щедро для меня.

– Пустяки. Вы графиня Латфорд. Вам пристало носить драгоценности.

– Спасибо, милорд. – Она повернулась и поставила коробку на туалетный столик. – Если это все…

От ее безупречно вежливого тона в комнате будто повеяло холодом. Как хотелось Бенедикту вернуть былой жар, жар, пылавший между ними, прежде чем он позволил своей гордости погасить его из-за единственного нелепейшего недоразумения! Бенедикт снова приблизился к ней:

– Умоляю, любовь моя! Прошу вас, дайте мне шанс все исправить.

Ее ресницы затрепетали, зрачки расширились.

– Зачем, Бенедикт?

– Ради долгой и счастливой совместной жизни.

Ирена нервно сглотнула, на нежной шее напряглась жилка.

– Увы, я больше не верю в подобные вещи. – Она прошла мимо него через комнату и остановилась у кровати. – Я обещала вам исполнить свой долг и сдержу слово. Я подарю вам наследника, и как можно скорее. А после родов уеду с ребенком в деревню, чтобы освободить вас от себя.

– Я вовсе не хочу быть свободным от вас, – пробормотал он.

– Милорд, не далее как две недели назад в присутствии самой злобной фурии высшего света вы обвинили меня в том, что в погоне за вашим титулом я самым постыдным образом заманила вас в ловушку, чтобы заставить жениться на себе.

– Но потом я узнал правду.

– Тем не менее вы опозорили меня.

– Так позвольте же мне все исправить! – С этими словами он бросился к ней. – Пожалуйста, Ирена!

Ее губы приоткрылись. Возможно, из-за того, что он назвал ее по имени. Или, возможно, из-за напряженного, взволнованного голоса, которым он повторяет свои извинения. И не перестанет повторять, пока она не поверит им.

– Не в моих силах изменить содеянное и сказанное мною. Все, что я могу, – попытаться доказать глубину своего раскаяния поступками и искренностью своих чувств к вам. Если вы позволите мне…

При этих словах в ее глазах вспыхнуло нечто иное, нежели презрение. И тут же исчезло, но оно появилось на мгновение, и это был хороший знак.

– Ирена…

– Слишком поздно, – прошептала она.

– Никогда не поздно! Если любишь… – Он поднес ее руки к губам, не спеша поцеловав каждый сустав, прежде чем встретиться с ее изумленным взглядом. – А я люблю, Ирена. Я вас люблю.

На его слова она ответила слабой улыбкой и убрала руки.

– Одной любви недостаточно, милорд.

– Бенедикт, – сказал он, проводя пальцем по изящной линии ее подбородка. – Только вы ошибаетесь. Любовь – единственное, что имеет значение. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам это доказать.

Бровь вновь изогнулась.

– И как же, осмелюсь спросить, вы надеетесь добиться своего?

– Я собираюсь завоевать вас.