Выражение лица мистера Уайта опять превратилось в каменную маску. Кэтрин всегда ему говорила, что даже на серьезных переговорах он проявляет больше эмоций. Что было правдой, но лишь отчасти.
– Ни за что не поверю, что ты скучал, – ответила Кэтрин, скрестив руки на груди, но тут же сама смягчилась. Она все же не могла делать вид, что не была рада его видеть. Какие бы сложные отношения не были между ними, он все еще оставался ее отцом. – Может зайдёшь? Нечего торчать посреди улицы.
– Спасибо за гостеприимность.
Кэтрин фыркнула, но ничего не сказала в ответ.
До ее квартиры они шли в тишине, которая, по мере приближения, становилась все более неловкой. Как будто между ними что-то непоправимо сломалось, а они оба делали вид, что чинят это давно засохшим клеем.
– Хочешь чего-нибудь.
Кэтрин, не оборачиваясь, быстро разулась и прошла в комнату. Мистер Уайт замер на пороге, придирчиво разглядывая ее простенькую съемную квартиру. Он знал, что его жена регулярно, чуть ли не насильно пихает дочери деньги на жизнь и надеялся, что Кэтрин выберет себе что-нибудь поприличнее.
– Ты проходишь? – Кэтрин выглянула из комнаты и сразу нахмурилась, словив внимательный и недовольный взгляд отца. – Не нравится, как я живу?
Вопрос был скорее риторическим, и мистер Уайт ответил так же:
– Тебе вырядили понравится мое мнение. Поэтому оставлю его при себе.
– Как мило с твоей стороны. Ты проходи, не бойся. Тараканы и крысы здесь уже давно не живут.
Мистер Уайт вопросительно приподнял бровь, а Кэтрин только закатила глаза. Она уже успела отвыкнуть от того, что у отца “аллергия” на ее чувство юмора.
– Ни есть, ни пить ты не хочешь, квартиру мою ты не оценил. Не знаю еще, чем тебя удивить, – она развела руками в стороны в показательном сожалении.
– Прекращай паясничать, Кэтрин, – строго сказал мистер Уайт.
Он прошёл мимо неё и, как ей показалось, с гордым видом хозяина положения устроился прямо посередине дивана.
Кэтрин осталась стоять, тем самым давая понять, что долгий разговор совсем не входит в ее планы.
– Тебе самой не надоело так жить? – спросил, наконец, мистер Уайт, красноречивым взглядом обводя комнату, но имея в виду жизнь Кэтрин в целом.
– Мне кажется, что скорее тебя не устраивает, как я живу. Как ты не можешь понять, я уже сама вполне могу решать, что мне нравится, а что нет. Я очень благодарна тебе и маме за помощь, которую вы до сих пор мне даёте. Но поверь мне, как только я найду работу…
Она не успела договорить, потому что была прервана его насмешливым возражением:
– О какой работе ты говоришь? В третьесортной газетенке со статьями с уровнем ниже , чем сплетни и слухи?
– Почему ты считаешь, что моих способностей хватит только на это? Ты же ничего обо мне не знаешь! – Кэтрин было порывалась выйти из комнаты, но силой заставила себя стоять на месте.
– Зато я знаю, что в приличные издания не берут кого попало с улицы. Нужны связи. Поэтому и начинать придётся с самых низов.
– Тебя, в своё время, это не смущало.
– Не сравнивай даже. У меня никогда не было твоих возможностей.
– А я о них и не просила.
– Беспросветная глупость – не пользоваться тем, что у тебя уже есть.
– Ты хотел сказать, тем, что у тебя есть.
Мистер Уайт сердито уставился на неё, слегка раздражённый таким бессмысленным спором. Пока что ему ясно было только одно: по крайней мере внешне, Кэтрин выглядела абсолютно нормальной. Общение с ней, конечно было далеко от понятия нормального, но было ей свойственно. К своему облегчению, он также успел заметить, что Кэтрин вполне контролировала свои эмоции и, что за их яркой вспышкой следовало медленное и добровольное угасание.
Смысла выводить ее на конфликт у мистера Уайта больше не было, а потому он сказал достаточно миролюбиво:
– Ладно, продолжай играть в журналиста, если тебе так нравится. Только, пожалуйста, будь осторожней. Я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе.
Кэтрин пробурчала себе под нос, что, если не он, так будет рядом кто-то другой, имея в виду охранников, которых она частенько замечала неподалёку от себя и с присутствием которых уже устала бороться.
Мистер Уайт не расслышал ее недовольства или сделал вид, что вовсе не заметил.
– Как там мама? – громко спросила Кэтрин, словно они с ней не общались два дня назад, лишь бы скрасить повисшую тишину.
– В порядке. Скоро улетает в Италию.
– А ты?
– Не смогу. У меня дела.
– Ясно.
Паузы заставляли Кэтрин чувствовать себя максимально неловко.
– Может все-таки чай или кофе?
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду.
Она в ответ только слабо улыбнулась и кивнула. Их отношения, никогда не отличавшиеся особой сердечностью, теперь казались безнадежно испорченными. Кэтрин стало интересно, жалел ли об этом отец или ему было все равно?
Уже у самой двери она замешкалась, но приняв внутреннее решение, порывисто обняла его. Он на мгновение замер от неожиданности, а потом неловко похлопал ее по спине. Желание отстранится друг от друга возникло у них одновременно, а потому не вызвало замешательства.
– В следующий раз звони, когда захочешь прийти, чтобы не ждать меня под дверью.
– Хорошо. А ты заезжай к нам. Хоть иногда.
– Я постараюсь.
По иронии, они оба не сдержали обещания. Мистеру Уайту было проще узнавать о жизни дочери от других, чем из личного общения, которое неизменно оборачивалось в лучшем случае – спором, а в худшем – скандалом с нотками истерики. Сама же Кэтрин не спешила переступать порог родного дома из-за того, что, в таком случае, слезные уговоры миссис Уайт стали бы еще более упорными.
В ситуации, когда каждый остался при своём мнении – проиграли оба.
Новость о таинственном исчезновении Кэтрин мистеру Уайту в тот же день принёс Майк. Вместе с дневником, который задал больше вопросов, чем оставил ответов.
Под тихие причитания миссис Уайт, возившейся с внуком, который совсем не желал успокаиваться, в голове Джорджа Уайта уже начинал вырисовываться план.
Первым пунктом которого, а впоследствии и главным, был поиск надежного союзника. По всему выходило, и даже дневник содержал в себе вполне однозначные указания, что лучшего кандидата, чем Майк, было не найти. Во-первых, род его деятельности и увлечений, по счастливому стечению обстоятельств, которые сам мистер Уайт считал закономерными, был напрямую связан с научной областью знаний о пространстве-времени. Во-вторых, он был так до неприличия влюблён в Кэтрин, что заручиться его поддержкой для собственной, будущей выгоды не составило бы труда. А в-третьих, насколько сам он разбирался в закономерностях пространственно-временных явлений, сотрудничество с Майком было уже заранее предопределено, хотя ни о какой судьбе, конечно же речи и не шло.
