Книга Магия лета, страница 56 – Кэтрин Коултер

— Что я могу сказать вам, милорд? Кто-то должен был заниматься делами поместья, не так ли? Вас не было, и я взяла этот труд на себя.

— Проклятие! Ты прекрасно знаешь, что речь идет вовсе не о поместье и его растреклятых делах! — Хок наконец оторвал ноги от пола и угрожающе двинулся вперед. — Меня больше интересует твое чудесное превращение!

Его действительно трясло от гнева жестоко обманутого человека, но изумление было даже более сильным. Оно не желало рассеиваться, и внутренний голос вкрадчиво нашептывал, что женщина, настороженно застывшая по другую сторону стола, не просто красива — она необыкновенно мила, она обворожительна без всякого налета жеманства. Огромные серые глаза выжидающе устремили на него отчужденный и пристальный взгляд, округлый подбородок выглядел не только нежным, но и до предела упрямым, вызывающе вскинутым, волевым. Так вот, значит, на ком он ухитрился жениться!

— Я вижу, кто-то сумел-таки взяться за тебя, Фрэнсис! — протянул Хок, вложив в эти слова всю издевку, на которую был способен.

— Вы правы, милорд, — ровно ответила она, пропустив насмешку мимо ушей. — Я сама взялась за себя, и больших усилий это не потребовало.

Она улыбнулась, и Хок едва удержался от ответной улыбки, неуместной в его положении. Он жадно вглядывался в лицо, невыносимо раздражавшее и одновременно притягивающее его. Оно было овальным, с высоким чистым лбом и изящными дугами темно-каштановых бровей. Как же он мог просмотреть все это? Как мог считать эти огромные глаза маленькими невыразительными виноградинками? И с чего он взял, что ее кожа желта, как у больного малярией?

Хок перевел взгляд на округлости под тонким шелком корсажа.

— Зачем? Зачем, разрази тебя гром?!

Фрэнсис сделала вид, что не понимает. Но она понимала, отлично понимала смысл этого вопроса! Она знала, что когда-нибудь услышит его, и специально репетировала ответ. Какова бы ни была реакция мужа на ее объяснение, она должна была пройти через это испытание или… или так и оставаться в своем маскарадном костюме. Сама мысль о возвращении к роли бессловесной дурнушки вдруг показалась Фрэнсис отвратительной. Все, что угодно, только не это!

— Я не хотела выходить замуж за англичанишку! — сказала она прямо, высоко подняв голову.

Хок ожидал чего угодно, только не этого. Он не сразу нашелся что ответить, а когда заговорил, это были скорее мысли вслух, чем упреки или обвинения.

— Но ведь я не крестьянин… не ремесленник… я — знатный англичанин. Кроме того, я не старик и не урод… Любая женщина с радостью ухватилась бы за мое предложение…

Фрэнсис против воли засмеялась:

— Вы слишком высокого мнения о себе, милорд, и это меня совсем не удивляет.

— Меня зовут Филип! — крикнул Хок, внезапно снова раздраженный.

— Конечно, конечно, как желаете. Кое в чем вы правы. — И она улыбнулась.

— Что делал здесь Маркус Карутерс? Он твой любовник? Отвечай, черт возьми!

Хок сам был поражен собственной прямолинейностью, совершенно недопустимой с точки зрения правил хорошего тона, однако в нем было слишком развито мужское тщеславие, чтобы и дальше оставаться в неведении.

— Нет, — коротко ответила Фрэнсис, продолжая насмешливо улыбаться.

— Ты выставила меня на всеобщее посмешище!

— Это было нетрудно.

Хок был всерьез разгневан и до сих пор, но после этих слов ему буквально кровь ударила в голову. Он сделал громадный шаг вперед, вытянув руки, словно новоявленный Отелло в последнем акте трагедии. Фрэнсис отпрянула от стола, подальше в угол.

Как она была стройна, как восхитительно округла! Да если бы такая женщина вдруг явилась перед ним в вихре лондонского сезона, он бы потерял голову и бросился по ее следу как безумный. И он был бы не один, отнюдь нет! За такую добычу ему пришлось бы выдержать не одну схватку!

От этих торопливых мыслей Хок пришел в настоящее бешенство.

— Вы и сами не хотели ничего замечать, милорд, — пытаясь смягчить его, торопилась Фрэнсис. — Я только пошла навстречу вашим желаниям.

Как там сказал Лайонел? «Я разглядел твою жену лучше. чем ты сам»?

— Еще ни одна женщина не дурачила меня безнаказанно!

— Я вас не дурачила, милорд. Маркус Карутерс никогда не был моим любовником, — отрезала Фрэнсис не без вызова.

— Так, значит, бессловесной серой мышки вообще не существовало? Однако где же шкурка, под которой ты пряталась так долго? Где твой чепчик, очки и все эти безобразные тряпки? Любопытно было бы узнать, сожгла ты их на костре или в камине? А когда они весело полыхали, ты, наверное, смеялась до слез над бедным идиотом, которого так долго водила за нос!

— Я не сжигала их. Я отдала их попечителю приюта для девочек-сироток, и он был мне за это весьма благодарен.

— Ты выставила меня дураком, Фрэнсис! — прошипел Хок, в глубине души сознавая, что был им, но не желая сдаваться. — По-твоему, я полный слепец?

— Вовсе нет, милорд, во всяком случае, не в привычной для вас жизни. Я готова принять в расчет то, что вы оказались в «Килбракене» не по собственной воле. И все же когда-нибудь человек должен…

Тирада Фрэнсис была прервана появлением Отиса. Дворецкий остановился на пороге, приосанившись и расправив плечи самым недвусмысленным образом:

— Могу я быть вам чем-нибудь полезен, миледи? Возможно, вы хотите чаю?

— Благодарю вас, Отис, это будет очень кстати, — улыбнулась Фрэнсис. — Не желаете ли чаю с дороги, милорд?

Хок не мог поверить своим глазам. Вначале Маркус Карутерс, а теперь еще Отис, дворецкий, знавший его с детских лет! Его Отис, Отис-англичанин, готовый по первому же знаку броситься на помощь шотландке!

— Да, чаю! — рявкнул он, прилагая усилия, чтобы сохранить приличествующее джентльмену хладнокровие. — Накройте стол в гостиной, Отис.

К его полнейшей досаде, дворецкий посмотрел на Фрэнсис, испрашивая подтверждения. Она кивнула. Нет, это не лезло ни в какие рамки! Его дворецкий переметнулся на сторону его жены! И зачем только черт дернул его уехать?

— Да-да, в гостиной! — повторил он ледяным голосом, взглядом пригвождая предателя Отиса к полу.

— Будет исполнено, милорд.

Дворецкий удалился. Его достоинство явно не пострадало из-за недовольства хозяина, зато достоинство Хока было развеяно в прах. Внезапно ему пришла в голову весьма подходящая к случаю злобная выходка.

— А теперь иди-ка сюда, моя женушка! — сказал он елейно.

Фрэнсис оцепенела, глаза ее расширились. Она не шевельнулась.

— Я сказал, иди сюда. Немедленно!

— Нет! — отрезала она, потом сменила тон на подчеркнуто любезный:

— Вам пора подкрепиться и отдохнуть с дороги, милорд.