Онлайн книга «Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие»
|
– Великая Гага, голливудский вампир, готова! Все видит, все знает, а говорит еще больше. Гадание, лечение зубов, развлечения для всей семьи. – Перестань паясничать. Начнем с простой телепатии. Сосредоточься, пожалуйста. А ты, Бен, сними карты. Коуберн снял. – А теперь что? – Сдавай их по одной – так, чтобы мы с тобой видели, а Джоан нет. Называй, малышка. Бен начал медленно сдавать. Джоан монотонно заговорила: – Семерка бубновая; червовый валет; червовый туз; тройка пик; десятка бубновая; шестерка трефовая; десятка пиковая; восьмерка трефовая… – Бен, я впервые в жизни вижу тебя удивленным. – Так ведь она назвала всю колоду без единой ошибки! Даже у дедушки Стоунбендера не получилось бы лучше! – Высокая оценка, дружище. Давай попробуем по-другому. Я отвернусь и не буду смотреть на карты. Не знаю, что получится: мы всегда работали с ней вдвоем. Теперь попробуй ты. Через несколько минут Коуберн положил последнюю карту. – Здорово! Ни одной ошибки. Джоан встала и подошла к столу. – А почему в этой колоде две червовые десятки? – Она вытащила из колоды карту. – Ага! Ты думал, седьмая карта – червовая десятка, а это бубновая десятка. Видишь? – Верно, – согласился Бен. – Извини, что я сбил тебя с толку. Здесь маловато света. – Джоан больше озабочена художественным эффектом освещения, чем собственным зрением, – объяснил Фил. – Я рад, что так получилось; это доказывает, что она применяла телепатию, а не ясновидение. Теперь попробуем немножко математику. Опустим элементарное, вроде кубических корней, сложения и логарифмов гиперболических функций. Можешь поверить мне на слово: все это для нее семечки. Позже, если захочешь, проверишь сам. Мы продемонстрируем тебе кое-что получше. Тут тебе и скоростное чтение, и абсолютная память, и работа с немыслимым количеством перестановок и сочетаний, и математический поиск выбора. Ты пасьянс умеешь раскладывать, Бен? – Ну конечно. – Тогда хорошенько перемешай карты и разложи пасьянс Кэнфилда [25] слева направо, а потом раскрывай из оставшейся колоды по три карты до тех пор, пока не застрянешь. – Ладно. А в чем тут смысл? – Когда пасьянс застопорится, стасуй колоду разок и подними карты по одной так, чтобы Джоан быстро взглянула на картинку. Потом подожди минутку. Коуберн молча сделал все, что его просили. Джоан сказала: – Придется тебе повторить, Бен. Я вижу только пятьдесят одну карту. – Наверное, две слиплись. Постараюсь поаккуратнее. Он повторил процедуру. – Теперь пятьдесят две. Хорошо. – Ты готова, Джоан? – Да, Фил. Поехали, складывай: черви на шестерку, бубны на четверку, пики на двойку, трефы не трогай. Коуберн взглянул с недоверием: – Ты хочешь сказать, что так пасьянс сойдется? – Попробуй и увидишь. Бен начал неспешно раскладывать пасьянс. В одном месте Джоан его прервала. – Нет, сюда лучше положи кучку с червовым королем, а не с пиковым. Если положишь пикового короля, то откроется трефовый туз, но как минимум три червовые карты окажутся недоступными. Коуберн ничего не сказал, но последовал ее совету. Она еще дважды останавливала его и предлагала другой выбор. Пасьянс сошелся в точности так, как она предсказала. Коуберн взъерошил волосы и уставился на карты. – Джоан, – спросил он смиренно, – у тебя головка не бо-бо? – От этой чепухи? Да тут и думать-то не о чем. – Знаешь, – серьезно проговорил Хаксли, – мне кажется, она действительно не напрягалась. Насколько я могу судить, мыслительный процесс совсем не требует потребления энергии. Очевидно, любой человек способен правильно думать без усилия. У меня есть подозрение, что как раз ошибочное мышление вызывает головную боль. – Но, черт подери, как она это делает, Фил? Да у меня голова начинает болеть, как только я представлю себе, сколько времени ушло бы на решение этой проблемы обычными математическими методами! – Не знаю, как она это делает. И она сама не знает. – Тогда как же она научилась этому? – Об этом поговорим позже. Сначала я хочу показать тебе наш pièce de résistance [26]. – Нет, больше не могу. Я и так обалдел. – Тебе понравится. – Погоди-ка, Фил. Я сам хочу провести эксперимент. С какой скоростью Джоан читает? – То, что находится в поле зрения, – мгновенно. – Хм… – Бен вытащил из кармана пиджака пачку машинописных листов. – У меня здесь второй экземпляр статейки, которую я сейчас пишу. Пусть Джоан прочтет страничку. Ты согласна, Джоан? – Конечно. Коуберн вынул одну страницу из середины и протянул Джоан. Она мельком взглянула на нее и отдала ему. Он недоуменно спросил: – В чем дело? – Ни в чем. Проверяй, я начинаю. – И она быстро забубнила: – Страница четыре: «…согласно Каннингэму, издание пятое, страница пятьсот сорок семь, „…другой пучок волокон, а именно fasciculus spinocerebellaris (задний), проходящий вверх в боковой finiculus medulla spinallis, постепенно уходит из этой части medulla oblongata. Этот участок лежит на поверхности, и он…“». – Довольно, Джоан, остановись. Бог знает, как тебе это удалось, но ты за долю секунды прочла и запомнила целую страницу, напичканную специальными терминами. – Он лукаво улыбнулся. – Однако на некоторых словах ты слегка спотыкалась. А дедушка Стоунбендер произнес бы все без запинки! – Чего ты хочешь? Я не понимаю значения половины слов! – Джоан, как ты научилась всему этому? – Честное слово, доктор, не знаю. Это вроде того, как учишься ездить на велосипеде: свалишься раз, другой, третий, а потом в один прекрасный день садишься и едешь как ни в чем не бывало. А через неделю ездишь уже без руля и пробуешь всякие трюки. Вот так и со мной случилось – я знала, чего хочу, и в один прекрасный день научилась. Давайте продолжим, а то Фил уже нервничает. Коуберн погрузился в задумчивое молчание и безропотно позволил Хаксли подвести себя к небольшому письменному столу в углу комнаты. – Джоан, можно открыть любой ящик? Хорошо. Бен, вытаскивай ящик, все равно какой, вынимай из него что захочешь и клади туда что душе угодно. А потом, не глядя, перемешай все в кучу, вытащи несколько предметов и положи в другой ящик. Я хочу исключить возможность телепатии. |