Онлайн книга «Невеста-обманщица»
|
— Je vais a Paris demain. Je vais prendre mon man avec moi. Молодой человек выразил явное удовлетворение. — Отлично, мадам! Et maintenant… Дуглас резко оборвал его: — Я не собираюсь везти тебя завтра в Париж, Александра. И не нахожу ничего отличного в этом предложении. Под его гипнотизирующим взглядом она покраснела, судорожно сглотнула несколько раз и обратилась по-французски к мужчине напротив: — Je crois que c'est ici mon man. — Ты всего лишь думаешь, что я — твой муж? Дуглас кивнул французу, который уже был на ногах и, переводя взгляд с него на Александру, нервно теребил в руках кармашек для часов. Кармашек для часов! — Что он здесь делает, Александра? Она тоже встала и легко подбежала к нему, широко улыбаясь. — Ах, он просто очень милый молодой человек, с которым я познакомилась… ну, да, я познакомилась с ним у Гантерсов и попросила его навестить меня здесь и… ну, мы можем поговорить с ним о чем-нибудь. — О чем-нибудь французском? — Я так и думала, что ты это скажешь. — Ты платишь ему? — Ну да. — Он шпионит для тебя? Ты хотела, чтобы он следил за мной, подслушивал мои разговоры, а потом докладывал обо всем тебе? Она устало посмотрела на него: — Ты правда считаешь, что я способна на такое? — Нет, — быстро ответил он. — Нет, нет, по крайней мере при обычных обстоятельствах. Но я действительно считаю, что ты можешь сделать нечто подобное, чтобы помочь мне, даже если я не просил тебя об этом и вовсе не нуждаюсь в этом, и кстати говоря, если такое произойдет, я побью тебя. Она склонила голову набок: — Ты столько всего наговорил, Дуглас, что я не совсем уверена… — Черт возьми, женщина, кто этот парень и что он здесь делает? Она вздернула подбородок: — Очень хорошо. Его зовут месье Лессаж, и он дает мне уроки французского. — Что? — Ты слышал меня. Лучше, если ты оставишь нас сейчас, Дуглас, мы еще не закончили. Дуглас выругался по-французски так длинно и замысловато, что молодой француз не удержался и расплылся в одобрительной улыбке. Он что-то быстро сказал Дугласу, а Дуглас чуть ли не еще быстрее ответил. Потом оба они заговорили на этом проклятом языке, забыв о ней, и она чувствовала себя покинутой. — Дуглас, — сказала она очень громко, — месье Лессаж — мой учитель. Ты прервал наши занятия. S'il vous plait, пожалуйста, оставь нас. Дуглас что-то сказал месье, и тот улыбнулся. — Извини, Александра, но месье только что вспомнил, что у него сегодня еще урок, очень скоро, а ехать туда нужно через весь Лондон. Дуглас пожал молодому человеку руку, и деньги перешли из руки ее мужа к французу в карман. Александре хотелось его убить. Она жалела, что не может выругаться по-французски так же легко, как это делал он. Нет, все, что ей нужно, это одно-единственное французское слово, всего одно. Она подождала, пока закроется дверь, потом топнула ногой. — Как ты посмел! Он — мой учитель, и он не подчиняется тебе! Ах, как бы мне хотелось сказать тебе по-французски, как я зла на тебя! — Какое-нибудь ругательство, да? — Да. Oui! — Merde. — Что? — Ты можешь сказать «merde». Это значит… ну, неважно, это — ругательство, и оно даст выход твоему гневу. Поверь мне. — Merde! Он засмеялся: — Ну как, лучше? — Она ничего не ответила, и он спросил: — Почему ты решила выучить французский? — Чтобы выяснить, что эта девица говорила тебе и почему этот человек, Джордж или как там его, хотел убить тебя прошлой ночью! — Ax, значит, я не ошибся. Ты ведешь себя как Святая Джорджина. Он подошел к балконной двери, которая вела прямо в сад. Открыл дверь и вдохнул свежий утренний воздух. — Александра, ты собиралась выручить меня снова? На этот раз с помощью французского на школьном уровне? — Если ты объяснишь мне, в чем дело, почему бы и нет, я тоже могу что-то сделать. Такой уж у меня характер, и я ничего не могу с собой поделать. Мне бы не хотелось, чтобы ты расценивал это как вмешательство в твои дела. — Жаль, — сказал он, не оборачиваясь. — Жаль, что ты совсем непохожа на свою сестру — леди, которая, я думаю, предпочла бы подождать и выяснить, хочет ли ее муж, чтобы она влезала в его дела, тем самым доставляя ему еще большие хлопоты. В дела, я заостряю твое внимание на этом еще раз, которые никоим образом ее не касаются. — Мне бы хотелось, чтобы ты выражался яснее, Дуглас. — А что тебе, собственно, неясно? — Например, любишь ли ты до сих пор Мелисанду? Он обернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, и увидел в ее глазах боль. Это расстроило его. Сегодня ночью он не приходил к ней, вот в чем дело. Он хотел. Господи, очень хотел прийти к ней, в этом не было ничего нового — он всегда желал ее, — но он решил показать ей, что не будет рядом с ней, когда бы она ни пожелала, что это только его право — решать: где, когда и как. Кроме того, тем самым он выразил свое недовольство ее поведением. Ну вот, он сделал как задумал, и теперь хочет ее как дьявол. Ее утреннее платье было не таким уж соблазнительным — обычный бледно-желтый муслин, но оно будило в нем дикое желание, так как под ним скрывалось ее божественное тело. Ему хотелось сжать ее в объятиях и зарыться лицом в упругую грудь. Он удивился, услышав свои слова: — Нет, я не люблю Мелисанду. Я никогда не любил ее, но хотел ее как женщину. Наверное, она была для меня мечтой о женской красоте, я воспринимал ее не как реальную живую женщину, а как некое прекрасное видение, которое сделает мои ночи не такими одинокими. Нет, я не люблю ее. Боюсь, Тони был прав, когда говорил мне об этом. — Тони любит ее. — Да, любит. Ей отчаянно хотелось спросить его, сможет ли он когда-нибудь полюбить хоть немного ее. Но она промолчала. — Я — такая, какая есть, Дуглас. И мне невыносима мысль, что тебе грозит опасность. Я не могу поверить, что тебе будет приятно, если я буду спокойно попивать чай, в то время как враг подбирается, чтобы вонзить нож тебе в спину. — Если такое случится, ты можешь кричать во всю мощь своих легких и звать на помощь кого-нибудь из мужчин. — Ну а если никого не окажется поблизости? — Хватит пустых предположений, Александра. Я не хочу, чтобы ты совершала поступки, которых я не одобряю. Я хочу всегда знать, где ты находишься и что ты делаешь. Я не хочу, чтобы ты задавала мне вопросы о моих делах и тем более — вмешивалась в них. |