Онлайн книга «Конфлизм»
|
«Благодаря развёрнутым измерениям?» «Именно». «Прошу тебя, не называй меня больше Гюрзой». Тимофей поёжился. «Хорошо, не буду, извини». Перелетели к следующему окну, заглянули в него. Тимофей по-прежнему видел картину происходящего не глазами, а всем телом, то есть по сути – сознанием, и, вспомнив об этом, спросил: «Что у тебя со зрением?» «В смысле?» «Ты хорошо видишь?» «Даже слишком, – ответила Руна. – Такое впечатление, будто у меня сотни, если не тысячи, глаз». «Похоже, мы воспринимаем световые волны всеми молекулами мозга». «Но ведь наши тела сейчас не здесь». «Я не закончил. В таком случае наше сознание обрабатывает видеоинформацию как сверхчувствительный лептонный комплекс, передавая сигналы в мозг и получая оттуда обработанное мозгом изображение». «Для меня это слишком сложно». «Я сам с трудом понимаю, что говорю», – с улыбкой проговорил Тимофей, разглядывая окно. В глубине «льда» была видна всё та же лаборатория, но освещённая иначе, не индикаторами, а светодиодной лампой на потолке. Очевидно, в этом хроноперпендикуляре царила ночь, поэтому бункер был пуст. «Если следовать логике, – сказал Тимофей, – этот ряд окон будет длинным. До тех пор пока мы не выйдем за пределы существования лаборатории. Предлагаю либо обследовать противоположный конец тоннеля, либо лететь вперёд километров на пять – десять». «Вперёд – скучно, потому что мы так летим в прошлое, а назад – это ведь для нас в будущее?» «Верно, отличная мысль! Я не подумал! Действительно, почему бы не посмотреть, какое будущее ждёт нас и лабораторию?» Развернули «тележку», и она плавно помчалась в обратном направлении, словно и в самом деле была каретой без лошадей, но с мягким пуховым лежаком. Остановились на десятом окне после того, из какого Тимофей вытащил Руну. Этот колодец хроноперпендикуляра всё ещё представлял собой срез времени, связанный с лабораторией. В данный момент в бункере находились двое сотрудников «Илэвен» – Феофанов и Римма, а также какие-то незнакомцы в синих халатах, наброшенных на костюмы, с равнодушными лицами стражей закона. Они что-то обсуждали, глядя на экран ситуационного компьютера лаборатории. «Давай узнаем, кто это», – предложила Руна. «Скорее всего, какая-то комиссия. Наверно, пришла к нам, чтобы объявить о прекращении исследований. Шеф давно её ждёт. Я бы пошёл дальше, пока у нас есть такая возможность». «Решай сам». «Хорошо, прошвырнёмся по тоннелю на пару километров и вернёмся». «Карета» скользнула дальше, набирая скорость. Досчитав до сотого окна, Тимофей остановил «экипаж», но увидел, что впереди тоннель освещён сильнее, и его намерения изменились. «Ну-ка, посмотрим». «Карета» снова рванулась с места, будто пришпорили её невидимых лошадей. Реальность оказалась богаче воображения. Тоннель расширялся на три разных отростка, и в центре этого расширения мерцало облако света, с каждым мгновением рождая композиции геометрических фигур и пейзажей, которые не успевало воспринять сознание наблюдателей. «Что это?» – спросила Руна. «Конфликт», – сказал Тимофей первое, что пришло в голову. «Какой ещё конфликт?» «Конфликт измерений». «Объясни». «Развёртка шестёрки, вероятно, затронула ещё одно измерение, поэтому тоннель и разделился на альтернативные потоки». «Почему только на три ветки?» «Столько в этом квантовом переходе было заложено версий. А так как это не перпендикуляры, а почти параллельные оси, то они, наверно, мало чем отличаются друг от друга». «Не поняла». «Наш хронотоннель по какой-то причине разделился на параллельные линии. Больше я ничего придумать не могу. Давай подойдём ближе». «Не боишься заблудиться?» «Это же не африканские джунгли, выберемся». «Карета» скользнула к мерцающему световому шару, из которого выходили «оси параллельных времён», вонзилась в него как в небесное облако… и пассажиры оказались на вершине чёрной горы почти идеальной конической формы, окружённой снежно-ледяной равниной от горизонта до горизонта. Кое-где из этой сверкающей толщи высовывались чёрные пики наподобие того, на котором оказались люди. Кое-где виднелись отблёскивающие ровные ледяные поля, наверное представлявшие собой замёрзшие озёра и моря. Купол неба в этом мире был густо-синего цвета, светлеющий к горизонту. Но звёзд видно не было. Солнце путешественники увидели, повернувшись, низко над краем далёкой горной цепи. Оно казалось неярким и явно не могло согреть этот холодный край. «Антарктида!» – удивилась Руна. Тимофей кивнул, соглашаясь, ощутив озноб, хотя замёрзнуть не мог, находясь в форме сгустка пси-полей. «Может быть, и Антарктида или Арктика. Но я склонен полагать, что мы попали в прошлое Земли, когда на ней был ледниковый период». «Почему ты так решил?» «Потому что развёртка семёрки, по нашим с шефом прикидкам, добавила осей времени, не только перпендикулярных, но и, условно говоря, с угловыми отклонениями. Увидеть эти отклонения в условиях земного трёхмерья наш мозг не в состоянии, но при расширении квинтики меняется и форма взаимодействий, и параметры среды. Понимаешь?» «Нет». «Фазовые переходы вакуума изменяют физические константы континуума». «Стало ещё понятней», – фыркнула спутница. «Ладно, потом на пальцах объясню, не будем отвлекаться». «Ты начал говорить о земном прошлом». «Ты меня перебила. В прошлом наша планета пережила не одно оледенение. В школе я любил геологию и до сих пор помню, что самое великое оледенение – стуртианское – началось семьсот шестнадцать миллионов лет назад. Суша от полюса до полюса покрылась льдами толщиной до трёх километров, моря замёрзли, и Земля превратилась в снежно-ледяной ком. Кстати, тогда и экватор проходил на тысячи километров севернее». «Ну и память у тебя!» «Не жалуюсь, – хвастливо ухмыльнулся Тимофей. – А оледенения, подобные стуртианскому, случались ещё раньше, аж за два миллиарда лет до нас». «Так в каком времени мы оказались?» «А чёрт его знает!» – признался физик смущённо. «Пойдём отсюда, а то замёрзнем». «Это если мы реально выйдем здесь, то замёрзнем, а в состоянии квантовой запутанности можем не бояться ни жары, ни холода». |