Книга Ночная тень, страница 20 – Кэтрин Коултер

— Во всяком случае выглядел, но это было до гибели отца.

— Да, вот еще. — Найт внимательно рассматривал янтарную жидкость в стакане:

— Дети ни слова не говорят об отце. Не странно ли это? Они, кажется, совсем не горюют.

«Они скорбят, — подумала Лили, — каждый по-своему, только когда остаются одни, не на людях, что не очень-то хорошо, особенно для детей».

— С тех пор, как убили отца, Тео старался стать главой семьи. Он всегда был серьезным мальчиком, но сейчас… — Она пожала плечами:

— Возможно, вы правы насчет Итона, в компании других мальчиков он станет беззаботнее. Я хотела бы, чтобы он хоть раз учинил, как Сэм, какую-нибудь проделку. Но он настоящий книжный червь и не уверена, изменится ли это когда-нибудь.

— Ну теперь наш ученый станет еще и специалистом по паровым двигателям. А Сэм?

— Сэм — полная его противоположность. Со времени смерти Триса с ним сладу не стало. Он всегда был дьяволенком, но теперь.. словно все делает назло и нарочно. Пожалуйста, поймите, что с тех пор, как не стало отца, дети не чувствуют себя в безопасности. Сначала мы проделали длинное путешествие из Брюсселя в Йоркшир, не зная, как примут нас Дэмсоны. Они согласились приютить нас, но Гертруде мы не нравились, а потом случился этот скандал с Арнольдом. Пришлось снова срывать их с места, чтобы привезти сюда, где мы опять не знали, как вы отнесетесь к нашему появлению. Дети испуганы, хотя скорее умрут, чем признают это. Сэм очень агрессивен, все время пытается поставить кому-нибудь фонарь под глазом и таким образом справляется со своими страхами. А милый Тео считает, что чем более взрослым и мужественным выглядит, тем лучше держит под контролем свои сомнения и опасения.

— Одной Лоре Бет, по-видимому, удалось избежать этого.

— Вовсе нет. Лишившись отца, она не выпускает куклу из рук и не вынимает пальчик изо рта. И не отходит от меня. Что же касается печали, как-то ночью я услышала странные звуки и подошла к Сэму. Он плакал, зажимая себе рот, чтобы Тео не проснулся. Я не смогла заставить себя утешить его, это унизило бы его.

— Но еще совсем маленький мальчик!

— Очень гордый маленький мальчик.

— Понимаю, — медленно протянул Найт. — Вы, кажется, сумели проникнуть в тайны их душ.

— Я люблю их. И готова сделать для них все на свете. Перемены в детях очевидны для меня, как и то, чем вызваны эти перемены. Причины И следствие, если можно так сказать.

Найт отставил стакан:

— Почему вы еще не спите?

— Сэм, — глубоко вздохнула она.

— Сэм? Очередная проказа?

— Да.

После нескольких минут молчания, Найт вопросительно поглядел на девушку:

— Я жду. Лили.

— Наверное, нужно все рассказать, тем более что я специально дожидалась вас… но…

— Я не съем ни вас, ни Сэма.

— Он украл тесто на хлеб, которое поставил Катберт, и намазал им перила лестницы, ведущей к комнатам слуг на третьем этаже. Эта лестница не очень хорошо освещена. Собственно говоря, там довольно темно.

Найт пораженно уставился на нее:

— Мой Бог! Какая невероятная изобретательность! Кто-нибудь напугался и закричал? Скатился по лестнице и потерял сознание?

— Бетти подняла на ноги весь дом. Подумала, что «коснулась мертвого тела», как она изящно выразилась: «Что-то липкое, вздутое и сочится». Насчет последнего я не уверена, вряд ли Катберт испечет сырой хлеб, но тем не менее… — Она внезапно замолчала и взглянула на хозяина, с удивлением замечая, что тот выглядит не рассерженным, а скорее восхищенным и очень веселым.

По правде говоря, Найт пытался вспомнить, каким он сам был двадцать лет назад. Был ли он способен на такую хитроумную проделку? Но на память ничего не приходило.

— Вы… вы не разозлились?

— Настолько, чтобы вышвырнуть вас всех из дома?

— Да, что-то в этом роде.

— Нет, но я заставлю Сэма отскрести все тесто.

— Я не так уж балую детей, чтобы не приказать ему немедленно убрать! Правда, он довольно долго возился. — Лили снова тяжело вздохнула:

— Но есть и кое-что еще.

— Я начинаю думать, что стоило бы привести в дом священника, чтобы он выслушивал исповеди. Видимо, здесь работы для него — непочатый край. Неужели на этом сегодняшний день еще не кончился?

— Катберт. Он кричал на всю округу, что откажется от места.

Найт устало, цинично усмехнулся:

— Пусть угрозы Катберта вас не пугают. Я плачу этому дураку слишком много, чтобы он когда-нибудь решился покинуть этот дом.

— Но он вопил, что, если не уйдем мы, уйдет он.

— Прекрасно. Пусть попробует. Мне все равно.

Наступила очередь Лили изумленно уставиться на хозяина:

— Вы не сердитесь? Правда не сердитесь?

— Нет, но очень устал. Пора спать. Лили. — Едва эти слова, имеющие для него двойной смысл, сорвались с губ, жаркое вожделение вновь волной нахлынуло на него. Он поспешно повернулся и уже у порога вспомнил ехидное замечание камердинера, сделанное как раз перед тем, как он отправился к Дэниелле:

— У вас возникли какие-то трения с моим камердинером Стромсо?

Трения действительно возникли, но Лили не хотела доставлять слуге неприятности и поэтому просто покачала головой. Найт подумал, что она совсем не умеет лгать, но решил не допытываться. Сдержанно пожелав ей спокойной ночи, он отправился к себе.

Лили медленно побрела за ним. Стромсо не так уж и волновал ее. Правда, он был груб, но только потому, что оберегал хозяина. К тому же она достаточно успешно справилась с ним. Вечером он остановил Лили в верхнем коридоре.

— Могу я спросить, мадам, куда вы идете? — ехидно-вкрадчиво осведомился он, загородив дорогу.

Лили взглянула на напыщенного напомаженного, розовощекого человечка и широко улыбнулась:

— Нет.

— Что, нет?

— Нет, Стромсо.

— Мадам, прошу вас!

— Прекрасно, Стромсо, объясняю, вы не можете спросить меня. Это не ваше дело.

Столь дерзкое замечание явно застало его врасплох:

— В таком случае, может, я чем-то смогу помочь?

— Тогда принесите стакан молока. Для детей. Розовые щеки стали багровыми:

— Но это не входит в мои обязанности!

— Тогда зачем спрашиваете, если не хотите помочь? Я что-то никак вас не пойму, Стромсо.

Это окончательно добило его.

Лили долго гадала, что же маленький жеманный человечек успел наговорить виконту. Возможно, обозвал ее нищей втирушей с кучей отвратительных сорванцов, при атом пренебрежительно задрав нос. Но ведь ото чистая правда.