Онлайн книга «Рядом с тобой»
|
Это ж его мальчик. Его сын. Пусть не кровный, но сын. …Июнь шестидесятого, они уже почти год живут в селе под Ровно. Обязанность Верочки как лесничей – проверять кормушки с солью. В четвертой кормушке, в глубине леса, она обнаружила крошечного, сморщенного, истощенного младенца, который уже не плакал. Петя на всю жизнь запомнил, как Верочка встретила его на пороге – сияющая, рыжие пряди прилипли к щекам, в чистеньком пестром халатике. – Тише, тише! – прижимает палец к губам и манит в спальню. А там на подушке – ребенок. Рядом бутылочка с молоком, на ней соска. О том, что ребенка себе оставят, решили сразу – Верочка уже три раза беременела, но больше двенадцати недель не носила, потому что у них кровь несовместимая. Чтобы все было по закону, Юрочку пришлось отдать в родильный дом. Правда, там предупредили, что он слабенький, легкие плохие, вряд ли выживет, мол, езжайте в дом ребенка, там выберете получше. Но лучше им не нужно было. Из роддома Юрочку перевели в дом ребенка, а уж потом передали Гармашам. Верочка забеременела и через год благополучно родила Галю. Кровь, что ли, вдруг стала совместимой или их сердца успокоились? Лето заканчивалось, и тут, только Вера въехала в лес на телеге, как к ней бросилась женщина: «У тебя мой сын, дай хоть разок взглянуть!» Вера ей: «Не понимаю, о чем вы!» Но та не сдавалась и несколько дней подряд подстерегала Веру. Гармаши расспросили селян, что за странная женщина ходит в лесу, не опасна ли? Оказалось, ее многие знают, она из соседнего села, баба гулящая, вроде родила от женатого конюха-цыгана и ребенка отдала какой-то родственнице. Гармаши собрались и уехали. Куда – никому не сказали. Уехали они в Молдавию, под Кишинев. Хороший край, щедрый солнцем, весельем, людской открытостью и вином. Каждую субботу с друзьями ездят на базар и, пока Верочка занимается покупками, Петя пробует вино. Продавцов на базаре много, и к концу ряда мужчины успевают так напробоваться, что на ногах не стоят. Недолго, правда, – вино легкое, через час выветривается. Все хорошо, уже подумывают о том, чтобы остаться тут навсегда, но вдруг встречают на базаре знакомую из села, что под Ровно. И вскоре к ним наведывается санитарка – постаревшая, но по-прежнему настырная, – они уехали в Бендеры с надеждой, что уж здесь она их не достанет. Но она их и там достала – пришлось уехать далеко, в Беларусь. В начале ноября выпал снег. Подперев щеки кулачками, Галя сидела у окна и любовалась снежинками – рожденная летом, она почему-то больше всего любила зиму. Она усмехнулась, вспомнив, как мама – она тоже родилась летом – говорила: – Люблю в мороз сидеть дома на горячей печке. И смеялась… А как она пела! Ее «Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела-а!» подхватывали сидящие за столом, и неслась песня над улицами, речкой, лесом, вызывая улыбку даже у самых хмурых стариков. – Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела-а… – затянула Галя и увидела Костика в цигейковой шапке, приближавшегося к калитке. Он вошел и снял шапку; лицо его не предвещало ничего хорошего. Галя выскочила на веранду. – Романович дома? – спросил Костик, хмурясь и вытирая ноги о циновку. – Нет, он еще с работы не пришел. А что случилось? – с тревогой спросила Галя. Костик смахнул с шапки снег: – Я потом зайду. Костик и еще двое мужчин привели папу поздно вечером. Папа не был пьяный, он просто не мог идти, и глаза у него были как у Толика, местного сумасшедшего, безобидного любителя цветов. Толик заходит во дворы, нюхает цветы, но никогда не срывает. Некоторые хозяева дают ему по цветочку, а он потом идет по улице и раздает всем, кого встретит. Дурачком он стал после того, как его сбил грузовик. Руки-ноги остались целы, только голову сильно ударило. Дети, которые с ним играли, от страха убежали домой, кто в сарае заперся, кто в уборной, кто под кровать залез, только один мальчик остался. Он взвалил Толика на спину и потащил в больницу. Интересно, что Толик запомнил номер этого грузовика – 25-15 МБВ. Он часто бормочет: «25-15 мэбэвэ, 25-15 мэбэвэ…» Папу посадили на диван, и тут Галя увидела в его руках большую фотографию. – Что это? Она взяла фото и поднесла к глазам. На нем был Юркин ремень с пряжкой, она сразу узнала. – А зачем Юркин ремень сфотографировали? – спросила она, чувствуя, как в желудке становится холодно. Никто не ответил. Костик и мужчины напряглись. – Костик, почему тут Юркин ремень? А где Юрка? Папа качнулся из стороны в сторону: – Доча… доча… а-а-а… И он завыл. Завыл страшно, не по-человечески. – Юрочки нету… Нету больше Юрочки-и-и… – И вцепился руками в волосы. Галя посмотрела на Костика: – Что папа говорит? Костик отвернулся. Шепча: «Это неправда, неправда», – Галя пятилась, пока не уперлась спиной в подоконник. Это вернуло ее в реальность, но она не хотела принимать ее. Галя размахнулась и ударила кулаком по окну. Белая гардина стала красной. Галя с изумлением смотрела на кисть – сбоку торчало стекло, но больно почему-то не было. Она вынула стекло и куда-то провалилась, а там – корова. На шее коровы висит Юркин ремень, пряжка покачивается и звенит, как колокольчик. Галка схватила пряжку окровавленной рукой, и вдруг корова исчезла, оставив ее в кромешной темноте… Петю разбудил стук в дверь. – Кто? – Он включил настольную лампу. Снова стук. На будильнике половина первого. – Кто? – Это я, – услышал он голос Нины. Петя вставил зубы: – Чего тебе? Голова раскалывалась. – Открой, дело есть! Он натянул поверх кальсон брюки, сунул ноги в тапки и, пригнувшись, чтоб не удариться головой о низкий потолок баньки, пошел к двери. – Ты чего? – спросил он, осторожно выпуская из рук большущий крючок. Но крючок все равно ударился о косяк и звякнул. Она выставила перед собой корзинку, накрытую полотенцем: – Ты голодный? – Ночь на дворе. – Ну и что? Петя вздохнул: – Ладно, проходи. Нина скинула тапки, сняла пальто, платок и осталась босиком в одной ночнушке. – Ты что, вот так шла? – Ну да, встала и пошла. – Она ловко вынула из корзинки нарезанный хлеб, несколько картофелин в мундире, сало, колбасу, чеснок, соленые огурцы, две чарки и поллитровку самогона. – Как ты? – участливо спросила она после первой чарки. – Держусь, – ответил Гармаш. Чарка его взбодрила, и головная боль вроде прошла. – Может, помочь? – Нина хрустела огурцом. |