Онлайн книга «Рядом с тобой»
|
Она вскрикивает и просыпается. На часах половина девятого. Тетка уже ушла. Пахнет растворимым кофе. Галка кофе не пьет, она пьет черный байховый чай, который они с папой привезли из спецмагазина для инвалидов войны. Она приехала на вокзал раньше дяди Абу и Салмана. Увидев их, она поняла, что Салман уедет, – он прятал глаза. Прощаясь, дядя Абу обнял Галю: – Если что будет нужно – напиши. Что смогу – сделаю. И тут она выпалила: – Дядя Абу, пожалуйста, пусть Салман останется, мне очень тяжело, я не знаю, что делать… Некоторое время дядя Абу смотрел на нее, не мигая, а потом сухо произнес: – Салмана ждет мать. Всего хорошего, – кивнул и вошел в вагон. – Я приеду двадцать восьмого. – Салман смотрел себе под ноги. – Давай встретимся двадцать девятого у памятника Шевченко в семь вечера. – До двадцать девятого еще дожить надо, – растерянно ответила Галка. – Доживем, – бодро сказал Салман и последовал за отцом. Приказ о зачислении вывесили двадцать четвертого августа. Галя прочла свою фамилию и помчалась домой. Вечером сказала тетке. Наталья села в кресло, закинула ногу на ногу и холодно произнесла: – В этом не было сомнения. Вот что, ты теперь прописана в Кочетке, у дальней родственницы. – В Кочетке? Зачем? – недоумевающе спрашивает Галка. Тетка брезгливо морщит нос: – Я выписала тебя из моей квартиры. – Выписали? Зачем? – Эта квартира моя, и ты не имеешь на нее никакого права. Ты должна уехать. Глядя на ее затейливую прическу, Галя некоторое время собиралась с мыслями, а потом бросилась в кухню, к пеналу. Паспорта на месте не было. – Где мой паспорт? – спросила она, вернувшись в гостиную. – Вот он. – Паспорт уже лежал на журнальном столике перед теткой. Галя пролистала странички – на следующий день после похорон ее выписали из квартиры, и теперь она прописана в поселке Кочеток, на улице Первого Мая, дом 12. – Кто живет по этому адресу? – Я же сказала, твоя дальняя родственница. – Только моя? Она же и ваша родственница, – ехидно заметила Галя. Тетка скривилась, будто проглотила что-то кислое: – Не умничай, она очень старая. Когда она умрет, дом останется сыну, и уже от него будет зависеть твоя судьба. От этих слов у Гали потемнело в глазах и она сжала кулаки. – Запомните раз и навсегда, – с едва сдерживаемой яростью прошипела она. – Моя судьба ни от кого и никогда не будет зависеть. – Она чувствовала, как немеет лицо, как дрожат ноздри и щеки. – Я сама построю свою жизнь так, как захочу! – Строй, – с усмешкой парировала тетка. Глядя на ее напыщенное, самодовольное лицо, Галя одним движением сбросила с журнального столика лампу, над которой тетка тряслась больше всего, называя ее «Тиффани», – тогда Галя еще не знала, что это за лампа. Стеклянный колпак рассыпался по «дворцовому» паркету множеством разноцветных стеклышек. – Вон! – Тетка вскочила на ноги и заорала подобно сирене пожарной машины. – Никуда я не пойду! Отдайте мои деньги! – Галя сжала кулаки. Сирена захлебнулась: – Какие деньги?! – Папины! – Папины? Сейчас тебе будут папины деньги! – мстительно проговорила тетка и помчалась в свою комнату. Там она погрохотала мебелью и вернулась со сберкнижкой в руке. – Вот, бери! – Она отдала Гале книжку и скрестила руки на груди. Галя открыла книжку, а там ничего, только девяносто шесть копеек. Все внутри оборвалось: – А где деньги? – Она с недоумением смотрела на цифры. – Где? Я все заплатила за лечение. Галя посмотрела на предыдущие цифры: – Вы что, потратили на лечение шесть тысяч рублей?! – Я еще свои добавила, – язвительно сказала тетка. – А теперь пошла вон! Галя посмотрела на обложку: – Это не папина книжка, это на какого-то предъявителя! Вы обманываете меня! – Ах ты, маленькая сучка! А ну, пошла вон, я тебе сейчас… Такой мат Галя слышала в Березино на пристани, когда баржу не удавалось сразу пришвартовать. Но тетка к нему добавила: «Сейчас я позвоню в милицию!» Зная теткины возможности, Галя собралась очень быстро – вещей у нее было значительно меньше, чем когда она сюда приехала. Особенно плохо обстояли дела с обувью, она вся износилась или стала тесной. – Я вернусь за телевизором и холодильником, – сказала Галя, надевая единственные желто-зеленые босоножки на танкетке. – Обойдешься. Я начинала с нуля, даже с минуса, вот и ты попробуй. Начинай с Кочетка, это полезно. – Вот вам! – Галка скрутила дулю, сунула под нос обалдевшей тетке и ушла. Теперь все будет хорошо, успокаивала она себя, идя по Пушкинской. У тетки было плохо. Это с папой она нянчилась, как с малым дитятей, а у Гали было ощущение, будто она не в квартире, а в поезде, сидит на чемоданах и ждет, когда объявят ее остановку. Вот и объявили! Как папа женился на этой старой корове?! Нет, это она его на себе женила, воспользовалась случаем и женила. Галя успокаивала себя, а ком в горле становился все больше и больше. Дотащившись до памятника Пушкину, она зашла в сквер, села на скамейку и, кусая губы, заплакала. Не надо лукавить, особенно самой себе, на самом деле все очень плохо. Она как рыба, выброшенная на берег. Всего три года назад у нее было все: мама, папа, брат, дом, защита, поддержка, корова с теплым носом и молоком, кот, варенье в банках, капуста в бочке, лодка и река. От той жизни у нее осталась одна чашечка от кофейного сервиза и молочник, в котором живут карандаши и ручки; пустой флакончик маминых духов «Красная Москва» – духи высохли, но запах остался; папина шкатулка с удостоверениями к орденам (ордена тетка оставила себе), пуговица от маминого пальто и фотографии. Чемодан – старый, потертый, с одним сломанным замком, вот он стоит, маленький крестик и двенадцать рублей в кошельке. Сидя на скамейке и посматривая на прохожих, она сделала неожиданное открытие – перспектива жить одной ее успокаивала. И даже пробуждала в ней странный азарт. Она ввалилась в приемную комиссию с чемоданом и сумкой. В комиссии удивились: как так? Вы поступали как харьковчанка, и вдруг на тебе – прописаны в селе. У нас нет мест в общежитии, надо было заранее думать. Идите к декану. Галя положила перед деканом факультета свидетельство о смерти отца, рядом – паспорт: – Папа умер одиннадцатого, и его жена выписала меня на следующий день после похорон. – Выписала без твоего ведома? – Да, она большая шишка, работает в горкоме партии. |