Книга Рядом с тобой, страница 56 – Таня Винк

– Я соврала, – устало ответила Галка, – просто соврала.

– Как соврала? – Лицо Ромы вытянулось. – Когда?

– Какая разница?! Я хотела досадить твоему отцу!

– Зачем? – В голосе сына звучала растерянность.

– Я не хочу об этом говорить! – отрезала Галка и повернулась к окну.

Голова уже пылала огнем.

– Хасан, мне нужно запить лекарство, – сдавленно произнесла Галя.

– Сейчас будет блокпост, там есть вода.

Через десять минут они притормозили у мешков с песком, сложенных в виде блиндажа. Шестеро русских в бронежилетах и с автоматами не проявили к внедорожнику никакого интереса – они занимались осмотром подержанного БМВ, возле которого стояли четверо молодых бородатых мужчин.

– Пойдем со мной, – сказал Хасан.

– Ты выйдешь? – спросила она у Ромы.

– Не надо, – Хасан мотнул головой. – Если скажут – выйдешь, а пока сиди в машине.

Она открыла дверь, и Хасан подал ей руку.

– Ни на кого не смотри, – шепнул он, – опусти голову и иди.

Он шел рядом, стараясь не опережать ее.

– Салам, Илья! – крикнул Хасан, приближаясь к БМВ.

– Доброго здоровья! – от БМВ отошел мужчина лет тридцати. – Как дела?

– Нормально. Моя сноха, – он показал рукой на Галю, – в машине племянник, прилетели из Харькова. Документы будешь смотреть?

Илья смерил Галю с ног до головы быстрым взглядом:

– Надолго?

– Не знаю.

– Почему не знаешь? – Илья сморщил лоб и уставился красными глазами на Хасана.

– Она приехала к Салману.

– Понятно, – протянул русский.

– У тебя есть вода? Ей надо лекарство запить.

– Там, – Илья кивнул на мешки с песком, – в баклажке. Кружка рядом.

Наливая воду в кружку, Галя краем глаза заметила, что Хасан что-то сунул Илье в руку и это что-то Илья спрятал в нагрудный карман.

– Спасибо, – Галя вытерла рот платком. – Можно я наберу воду в бутылочку?

– Набирайте. – Федерал прищурился. – Как там, в Харькове? Лет десять назад я там был.

– Как? Тихо, – ответила Галя, осторожно переливая воду из кружки в бутылку.

– Радуйтесь, что тихо, – осклабясь, произнес федерал, и Галя похолодела от его взгляда, более безжизненного, нежели презрительного.

Она знала этот взгляд, красноречиво говорящий, что ты вошь, а не человек. Она уже не один раз испытала его на себе, но еще никогда источник этого взгляда не держал в руках автомат. Она попрощалась и на одеревеневших ногах пошла к машине. Села и вздохнула с облегчением.

– Чего он от тебя хотел? – спросил сын.

– Чтобы я радовалась.

– Чему?

– Что у нас нет войны.

– Идиот! – хмыкнул Рома. – Как ты себя чувствуешь?

– Сейчас станет лучше.

Хасан занял свое место:

– Впереди еще один блокпост, там я тоже всех знаю.

– Если нужны деньги, у нас есть, – сказал Рома.

– Спасибо, вы мои гости.

– Мы скоро приедем? – спросил Рома.

– Через час, – ответил Рамзан и завел двигатель.

* * *

Скупо освещенная дорога все больше погружалась в темноту. Дорога от Гудермеса до Аргуна представляла собой месиво из асфальта, песка и камней. Рамзан сбавил скорость до сорока километров, но внедорожник все равно сильно подбрасывало.

– Не волнуйтесь, – Рамзан посмотрел в зеркало заднего вида, – в начале одиннадцатого мы будем на месте.

– Спасибо, – тихо сказала Галя.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Хасан, повернув к Гале лицо.

– Уже легче.

Голове было легче, но не сердцу.

– Рома, а ты как?

– Нормально. – Рома пожал плечами.

– Я должен предупредить тебя – по нашей традиции многие из уважения не будут называть тебя Ромой. Ты первенец Салмана, а у нас есть обычай не называть первенца по его настоящему имени. Тебе наверняка уже придумали какое-то ласкательное имя. При появлении стариков обязательно вставай и не садись, пока они тебя не попросят, иначе расценят это как недостаток воспитания. Ни в коем случае не пей спиртное и не кури в присутствии родителей и родственников.

– Хорошо, – ответил сын.

Галя чувствовала, что он напрягается с каждой минутой, приближающей его встречу с отцом.

– Аргун. – Рамзан ткнул пальцем в переднее стекло, и фары выхватили из темноты силуэты заборов и домов.

Рома опустил стекло. Галя тоже опустила. Она всматривалась в темноту за окном, не в силах различить ни дома, ни деревья, ни заборы, а ведь они должны там быть, она это помнит, несмотря на животный страх, тогда сковавший ее. Она помнит все до мельчайших подробностей – от того, во что был одет директор ресторана, до слов мерзкого проводника. Сколько раз она вспоминала тот осенний вечер, когда с Ромкой на руках вышла из автобуса! Казалось, каждая минута навсегда запечатлелась в ее памяти – она хорошо помнила железнодорожный вокзал, станцию «Минутка», автобус, длинный забор, дорогу, через которую перебегала под мелодию программы «Время», улицу Светлую с ее яркими фонарями на столбах, ворота, ручеек, железобетонные плиты, дома напротив, лай собак, мычание коров. Теперь же, глядя по сторонам, она не могла понять, где находится. Да, они въехали в Аргун с другой стороны, но что случилось с городом? Черные скелеты домов, когда-то наполненных жизнью, разрушенные заборы, покореженные ворота…

«Я заберу его отсюда, завтра же заберу и увезу», – подумала Галя, осознавая, что Салман живет среди всего этого. Доживает последние дни. А может, все не так? Да, она увезет его в Харьков и, если надо, продаст квартиру, но его вылечит. Не может быть, чтобы его нельзя было спасти!

Машина свернула направо и въехала на освещенную улицу. По обе стороны улицы кучками стояли мужчины в шляпах и круглых шапках и женщины в платках. Бегали дети.

– Это вас встречают, – сказал Хасан.

Дети замерли, провожая внедорожник любопытными взглядами. Галя обернулась – оставшиеся позади шли за медленно двигающейся машиной.

Рамзан остановился сразу за перекрестком. Галя помнила этот перекресток – дом Салмана в нескольких метрах впереди, справа. Сначала гараж, потом два окна, потом ворота. Всматриваясь в толпу, она до боли сжала кисти рук.

Рамзан остановился и выключил двигатель.

Галя не могла выйти из машины – в свете фонарей она увидела Салмана, его поддерживали под руки двое мужчин. Он в синем свитере, в ее синем свитере… Улыбается и смотрит на нее запавшими глазами. Все внутри оборвалось, еще немного, и сознание покинет ее – это он! Но почему он такой желтый и такой худенький? Он не может быть таким, ему всего сорок два года… Ах да, он болен… Он умирает… Умирает? Умирает!