Книга Эти ведьмы не горят, страница 18 – Изабель Стерлинг

– Прежде чем мы войдем, хочу прояснить один момент.

– И какой же? – Вероника вскидывает бровь.

– Это не дружеский визит. Мы с тобой не сходимся.

– Тогда зачем я здесь? – Вероника направляется ко мне, но я поднимаю руку, и она останавливается.

– Мне нужна твоя помощь. – Я отступаю от машины, игнорируя ощущение полной беззащитности. – Ты книгу принесла?

Вместо ответа Вероника машет сумочкой. Она так и раскачивается маятником, пока я шагаю по подъездной аллее и отпираю входную дверь. Моя бывшая вслед за мной переступает порог и поднимается по лестнице. Мы закрываемся в комнате, я пытаюсь все объяснить, но Вероника не слушает. Ее внимание приковано к вывешенным на стену новинкам.

– Когда ты это написала? – Вероника замерла перед моей последней работой.

Я начала ее через несколько дней после нашего разрыва – автопортрет жертвы предательства, – но мало-помалу в чертах жертвы появилась чуть ли не сила. И свобода.

– Ты здесь кажешься такой… – начинает Вероника и осекается.

– Какой?

– Сломленной.

Я ощетиниваюсь.

– Я привела тебя сюда не критиковать мое творчество. Мне не дает покоя мысль о том, что в Салеме появилась Кровавая Ведьма. Может, не та нью-йоркская девушка, но ведь есть и другие.

Никому, пожалуй, за исключением членов Совета, не известно, сколько ведьм в США. По словам леди Арианы, на каждые десять Стихийниц приходится семь Заклинательниц и лишь пара Кровавых. Они – редкость, однако существуют. И магической силы им не занимать.

Вероника наконец отворачивается от рисунка.

– Ханна, Кровавых Ведьм в городе нет. Так сказала леди Ариана.

– Тогда объясни мне кое-что. – Нахожу фото кровавых рун и передаю телефон Веронике: она вглядывается в снимок, и у нее глаза на лоб лезут.

– Точь-в-точь как в манхэттенской квартире. – У Вероники дрожит голос. – Где ты их нашла?

– На стене Музея ведьм.

Вероника отрывает взгляд от фотографий.

– У нас в городе? Мы должны кому-то сообщить.

– Я уже показывала фотки родителям. – Забираю телефон и прячу в задний карман. – Я им даже образец крови принесла. Они твердят, что все в порядке.

Вероника выдыхает и сразу расслабляется.

– Почему сразу не сказала? Раз твои родители проверили кровь, значит, опасности нет. Зачем я здесь?

– Затем, что за тобой должок.

Резкий смех Вероники оглашает комнату. Только я не иду на попятный, и она приглядывается ко мне.

– Погоди, ты серьезно?

– В лесу я тебя прикрыла и за свои труды на этой неделе осталась без урока, поэтому, да, я серьезно. Хоть одолжение мне сделай: помоги убедиться, что ковену ничего не угрожает.

Я жестом прошу ее подождать, быстро выхожу в коридор, спускаюсь по лестнице, а потом приношу из кухни большое блюдо и бутылку воды.

Вероника сидит на кровати, поджав ноги.

– Что ты затеяла? – спрашивает она без тени интереса.

– Мы займемся скраингом. Будем гадать на Кровавую Ведьму. – Я наполняю блюдо водой и ставлю на письменный стол. – Поэтому я и попросила тебя принести гримуар.

– Ерунда какая! – Вероника достает из сумочки Книгу Теней. – Почему ты не можешь вести себя как нормальные бывшие и постить мне злые стишки?

Проигнорировав вопрос, я тянусь к гримуару. Целый день над ним сидела бы! Страницы пропитаны магией, которую леди Ариана прячет от тех, кому не исполнилось как минимум восемнадцать. После посвящения еженедельные уроки меняются на индивидуальные занятия с верховной жрицей, которые она назначает, сочтя, что молодая ведьма готова к новой порции магической силы. К новым умениям. Тогда ей и позволяется переписывать заклинания из принадлежащего ковену гримуара. Разумеется, под присмотром. Когда мы встречались, Вероника говорила, что, копируя слова и пояснительные схемы, ощущала нечто особенное. Мол, новые знания теснятся, теснятся, теснятся в голове, а с последним росчерком возникает понимание: все – раз! – и встает на свои места.

Пролистав гримуар примерно на треть, после исторических данных и сложной генеалогии каждого из двадцати трех семейств ковена, я обнаруживаю запись о скраинге и просматриваю страницы.

– Похоже, нам понадобится что-то для цветового контраста.

Вздох у Вероники получается до неестественного тяжелым, она словно смиряется с неизбежностью скраинга.

– Леди Ариана учила меня использовать черные чернила, но мама, когда приспичит, пищевым красителем обходится.

– А краски сгодятся? – Я направляюсь в другой конец комнаты, где хранятся принадлежности для рисования.

– Не знаю. Можно попробовать. – Вероника отлепляется от кровати и встает рядом со мной. – Добавь столько, чтобы краска кружилась и застывала узорами.

Я выдавливаю краску в воду, которая сразу мутнеет. На поверхности образуются фигурки.

– А теперь что?

– А теперь отойди в сторону, я все сделаю сама.

– Ну уж нет. – Кладу краску на место и возвращаюсь к Веронике. – Мы займемся этим вместе.

– Тебе нет восемнадцати.

– Я и в восемнадцатый день рождения скраингу не научусь, а все благодаря тебе. По-моему, это как раз из категории «за тобой должок».

– Ладно, – мрачно говорит Вероника. – Но, если получится неправильно, не ругай меня. – Она прижимает ладони к противоположным сторонам блюда и велит мне сделать то же самое. – Для начала нужно согреть воду.

– Каким образом?

– Расскажу, если перебивать прекратишь. – Вероника бросает на меня взгляд, закрывает глаза и несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает.

Я следую ее примеру.

– Покажи нам «да», – велит она воде и открывает глаза, чтобы увидеть результат.

Блюдо нагревается в моих ладонях, вода кружится по часовой стрелке, магическое течение заставляет краску танцевать и вращаться.

– Покажи нам «нет», – командует Вероника, и вода полностью останавливается, а потом кружится против часовой стрелки.

– Как круто! – торопливо, но с благоговением шепчу я. Не верится, что мне еще ждать и ждать дня, когда позволят творить чудеса самостоятельно. – А дальше? Можно спрашивать про Кровавую Ведьму?

Вероника качает головой.

– Сперва зададим легкие вопросы, убедимся, что все работает, как надо, – улыбаясь, поясняет Вероника. Она понимает, как важно для меня заниматься магией. – Попробуешь? Задай вопрос, ответ на который знаешь заранее. Выброси из головы все, кроме него.

Мысли разбегаются, и я не представляю, о чем спрашивать.

– Мм… Меня зовут Ханна Мари Уолш?