Книга Тени нашего прошлого. История семьи Милтон, страница 52 – Сара Блейк

На ней было темно-синее льняное платье по фигуре, которое, закрывая ее, в то же время подчеркивало плечи и длинные, тонкие руки – теперь пришедшие в движение, когда она открыла сумочку, достала оттуда носовой платок и быстро, едва заметно чихнула.

Он вышел из-за своего укрытия и зашагал к лестнице, глядя прямо перед собой, как будто спешил и думал о чем-то своем, сосредоточившись на том, чтобы дойти до лестницы, а затем подняться, прыгая через ступеньку. Она стояла слева от него, и он заставил себя не поворачиваться к ней, а просто шагать и шагать. Остановится он, только если она окликнет его. Лен почти поравнялся с балконом, и сердце выскакивало у него из груди. Двери на улицу наверху лестницы приближались.

– Леви!

Даже повернувшись на звук удивленного голоса к тому месту, где стояла она и откуда донесся этот голос, даже понимая, что это не ее голос, он продолжал надеяться.

Мосс Милтон шагнул вперед и, широко улыбаясь, втащил Лена на последние две ступеньки.

– Лен Леви, – повторил он. – Рад тебя видеть!

Лен видел, что девушка за его спиной увидела его – и узнала.

Мосс повернулся к ней.

– Джоан, – сказал он. – Познакомься с Леном Леви… – Он все еще держал локоть Лена. – А это моя сестра Джоан.

– Привет, – улыбнулась она.

«Господи», – подумал Лен.

– Мы уже встречались. – Он позволил себе посмотреть на нее, а затем пожал ее руку, на том же самом месте, что и в первый раз. – Прямо здесь.

– Правда? Невероятно. – Мосс продолжал улыбаться.

– Хотя это вряд ли можно назвать знакомством, – сказала Джоан Моссу, высвобождая руку. – Я валялась на полу. Мистер Леви помог мне встать.

Она тряхнула головой и улыбнулась, сверкнув белыми зубами.

– Хотя в моей голове все слегка перепуталось.

Ее помада была подобрана идеально. Темные волосы с пробором посередине заколоты на одну сторону, подчеркивая красивую шею, поднимавшуюся из мягкого воротника платья. Лен смотрел на это место со смесью страха и желания.

– Понятно, – неуверенно произнес Мосс.

– Со мной была Эвелин, – объяснила ему Джоан.

– Ага. – Мосс посмотрел на Лена, беспомощно качая головой. – Это все объясняет.

– Вы ждете поезда? – спросила она.

– Нет. – Лен с усилием сглотнул.

– Тогда пойдем. – Мосс взял сестру под руку и повернул к дверям. – Пойдем в «Алгонкин», там можно выпить чего-нибудь холодного и посидеть в мягких креслах.

Лен был не в силах сдвинуться с места. Девушка с вокзала, девушка, которую он осмелился представить своей, оказалась сестрой Мосса Милтона. Дочерью Огдена Милтона. Джоан и Мосс оглянулись.

– Может, в другой раз. – Лен кивнул брату и сестре.

– А куда вы теперь? – спросила она.

– Домой.

– Почему бы не выпить по пути? – настаивал Мосс.

Лен не нашелся что сказать. Он вышел вслед за Милтонами через массивные двери. Но на яркой и раскаленной улице он поднял руку, махнул на прощание, повернулся и быстро пошел прочь.

Джоан смотрела, как он исчезает в послеполуденной толпе, направляясь на восток, к Тридцать третьей улице. Она забыла его голос. Забыла, как ей хотелось его слушать. Забыла эти большие, сильные ладони.

– Кто он?

– Надежда фирмы, как говорит отец.

– В смысле?

– Милтон. Хиггинсон. – Мосс пропел каждую фамилию, словно ноту.

Она стиснула его руку:

– Он работает у папы?

– Он работает у папы, – кивнул Мосс. – А ты, – он обнял ее за талию и повел в сторону «Алгонкина», к прохладному бокалу хорошего джина со льдом, – дочь босса.

– Теперь я знаю свое место.

– Эта история стара как мир.

– Я думала, он твой друг.

– Не совсем, – ответил Мосс. – Хотя он мне нравится. Чертовски амбициозен, вот что я тебе скажу.

– Понятно, – сухо отозвалась она. – Значит, вот о чем этот разговор.

– Что?

– Слова, слова, слова. Можно смотреть, но не трогать. Ты можешь открыть дверь, но упаси бог, чтобы в нее вошел кто-то неподходящий.

– Джоан, – с укоризной сказал он. – Это нечестно. Ты моя сестра.

– Неважно. – Она тряхнула головой. – Можешь не волноваться. Мне кажется, что в этой истории он охотится на льва, а не на девушку.

– Не знаю, – с сомнением в голосе произнес Мосс. – У таких, как он, нет отбоя от девушек.

Джоан задумалась.

– Знаешь, я его поцеловала…

Мосс резко остановился. Она кивнула, а потом, увидев его изумление, рассмеялась своим грудным смехом.

– А что тут такого?

– Не думаю, что он тебе подходит.

– Что это должно означать? Потому что он еврей?

– Да, – сказал Мосс. – Это замечательно. Вы оба замечательные. Пойдем выпьем.

Лен прошел несколько кварталов, не видя, куда идет, – мысли у него путались. От тротуара под ногами поднимался горячий воздух. Она Милтон. Он еврей из Чикаго. Его отец бакалейщик. Ее отец – его босс. Перед ним двое мужчин в костюмах от «Брукс бразерс» свернули с тротуара и поднялись по ступеням Гарвардского клуба, алый флаг которого свисал с крыльца; чуть дальше располагался Йельский клуб. Эти здания. От них не сбежать. Нью-Йорк полон ими.

Он медленно повернулся и пошел прочь от флагов, в «Алгонкин».

Милтоны сидели в кабинке в глубине зала, и, когда Джоан подняла голову и заметила Лена, сердце у него замерло.

– О, – выдохнула она, и Мосс проследил за ее взглядом.

– Ага. – Он улыбнулся, встал и помахал Лену.

– Мне нужно убить время, – объяснил Лен, подходя к их столику и расстегивая пиджак. – Да, – кивнул он официанту, который мгновенно появился перед ними. – Мне то же самое, что и им.

– Джин с лаймом, – сказал Мосс. – Ему джин с лаймом.

Лен сел в кабинку рядом с Джоан.

– Мосс говорит, что вы работаете у папы, – сказала она, слегка отпрянув от него.

– Да, – кивнул Лен.

– И как он?

– Осторожно, Джоан. – Мосс посмотрел на Лена. – Мы же не хотим нарушить…

– Один на миллион, – просто ответил Лен. – Таких людей один на миллион. Я пойду за ним куда угодно.

Джоан повернулась к Моссу.

– Видишь? – с вызовом спросила она.

– Это не имеет значения, – покачал головой Мосс.

В ямке на шее у нее была родинка. Лен заставлял себя следить за разговором брата с сестрой, чья связь казалась легкой и прочной. Он не понимал, о чем речь, но хотел, чтобы их разговор продолжался. А он бы просто сидел в кабинке рядом с этой девушкой. Ее юбку и его брюки разделяло три дюйма; ее обнаженная рука лежала на столе.