Книга Змея, страница 60 – Бекс Хоган

– Можешь ли ты воскресить мертвых на других Островах?

Мы обе знаем, что я думаю о родителях. Я готова почти на все, чтобы только получить возможность увидеть их, заговорить с ними.

– Извини, – говорит она, качая головой. – Воскресить ты можешь лишь тех, чья кровь ушла в эту землю. Я буду всегда готова прийти тебе тут на помощь, но не призывай меня по пустякам. Король поступил жестоко, соединив нас с живущими. Душам нужно дать покой.

Киваю, не обращая внимания на слезы, щиплющие глаза. Я не хочу оставлять ее так скоро после того, как обрела.

Хотя всем не терпится уйти, я не двигаюсь, глядя на свою бабушку через влажную пелену слез и думая о пророчестве Старой Грязьки, которое постоянно со мной.

– Это больно?

Глаза Баи полны грусти.

– Умирать? Да. Быть мертвой? Нисколько.

Я прощаюсь, и слез уже не остановить. Едва «прощай» слетает с моих губ, Мордекай, пользуясь этим, тут же отпирает дверь. Астрид в слезах расстается с отцом, и наша группа живых снова выбегает в обезумевший город.

Мы мчимся в гавань. На бегу я проклинаю себя за то, что не прислушалась к собственной интуиции, предупреждавшей меня не сходить на берег. И все же я ничуть не сожалею о том, что встретилась со своей бабушкой, пусть даже мертвой. Узнать правду об отце – подарок, который я не променяю ни на что.

Когда мы оказываемся в порту, я падаю духом. В отчаянии покидая остров, люди пытаются завладеть любым судном – включая наш корабль.

– Нет, нет, нет! – кричит Мордекай, видя, как группа мужчин грузится на его любимый шлюп.

Яростно рыча, мы прорываемся сквозь толпы сумасшедших, и наша решимость оказывается сильнее их. Хотя к тому моменту, когда мы добираемся до места, воры уже успешно отшвартовали корабль Мордекая и начинают отчаливать, они еще не настолько далеко, чтобы помешать нам перепрыгнуть с мостков на палубу.

Перемена ощущается в тот же миг, как только мои ноги отрываются от земли. Я почти слышу, как остров облегченно вздыхает.

Рэйвн и Олвин копьями скидывают нескольких непрошеных гостей в воду, тогда как остальные пускают в ход кулаки. Оказавшимся за бортом негодяям плыть недалеко. Только избавившись от их присутствия, мы позволяем себе расслабиться.

Якс первым начинает смеяться нервным смехом.

– Астрид, познакомься с Марианной. Нашей законной королевой и, как видишь, предвестницей кошмаров.

Несмотря на все причины недолюбливать такую «королеву», Астрид подходит и тепло меня обнимает.

– Так приятно наконец-то с тобой встретиться!

– Сочувствую, – говорю я, чувствуя себя ужасно неловко, – твоей утрате.

Ее глаза полны слез.

– Спасибо. Ты ведь знаешь боль от потери отца.

Сжимаю ее руку и ничего не отвечаю. Я никогда не знала своего истинного отца, чтобы горевать о нем, и лишила жизни того жестокого человека, который вырастил меня. Я могу грустить лишь о том, что могло бы быть.

Во время плавания я снова замечаю, что Рэйвн не отходит от Мордекая, задавая ему бесконечные вопросы о навигации, устройстве корабля, парусов. Ее жажда знаний вызывает у меня улыбку. Рэйвн, как птичка, которую всю жизнь держали в клетке и наконец-то показали открытое небо. Она впервые расправляет крылышки, осознает их размах.

Подходит Олвин, ставит передо мной плод мангвиана, уже разрезанный, чтобы удобнее было угощаться.

– Проголодалась?

Нет, но все же я беру дольку, потому что хочу, чтобы она составила мне компанию.

– Рэйвн нравится море, – замечаю я, кивая в ее сторону.

Олвин улыбается, но с грустью:

– В горы она уже не вернется.

Жую сладкую мякоть, не ощущая вкуса.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что знаю ее всю жизнь, – объясняет Олвин. – И я никогда не видела ее такой… – Она подбирает нужное слово: – …Живой.

– А ты как? – спрашиваю я. – Ты себя живой ощущаешь?

Олвин не спешит с ответом.

– Я рада возможности покинуть горы, посмотреть Острова. Но я чувствую себя ребенком, делающим первые шаги, как будто в любой момент могу упасть. Я столького еще не знаю, и все это предстоит узнать. Ощущение такое, будто я не успеваю вдыхать, будто меня может снести, как пылинку на ветру.

Я внимательно наблюдаю за ней, за тем, как она вглядывается в море, подставляя кожу бризу, и мгновение она кажется мне очень хрупкой. Но я знаю, что это совсем не так. Олвин – то самое затишье перед бурей Рэйвн. Там, где Рэйвн пылает огнем, Олвин опускается на океанские глубины. Ее сила в мудрости, а упорство – ее якорь. Чем больше она в себе сомневается, тем больше я ей доверяю.

– Сегодня я видела ходячих мертвецов, – говорит она, отворачиваясь от воды. – Я больше не знаю, по каким правилам жить.

Я склоняюсь головой ей на плечо.

– Я тоже.

Олвин смеется:

– У нас крупные неприятности.

– Ходячие катастрофы, – соглашаюсь я.

– Но не Рэйвн. – Вздох поглощает смех. – Она никогда еще не была так в себе уверена. Я завидую ей.

Я смотрю на Олвин, и вижу, что она одновременно счастлива и оплакивает потерю. Может, в Грейс и не текла моя кровь, но она была мне сестрой. Я знаю, что такое разлука, что значит жить в той пустоте, которая сейчас окружает ее. Я не желаю подобной судьбы моим кузинам, однако очевидно, что Олвин уже предвидит то время, когда их пути с Рэйвн разойдутся. Пути, которые могут никогда больше не пересечься.

И я сжимаю ее руку.

На протяжении последующих нескольких дней я замечаю, что наблюдаю за Рэйвн, и понимаю, почему Олвин ей завидует. С каждой минутой она все больше расцветает. И без того сильное тело становится еще крепче по мере того, как она приспосабливается к жизни на воде. Равновесие у нее необыкновенное, так что в штормовую погоду корабельная качка на нее совершенно не действует. Она с легкостью передвигается по палубе и взбирается на мачту так, будто всю жизнь только этим и занималась.

Я окончательно убеждаюсь в том, о чем давно подозревала: Рэйвн рождена Змеей.

Думаю, она тоже это чувствует, поскольку дни идут, наша цель все ближе, и я замечаю, что ее настроение падает от перспективы расставания с морем.

Так что как-то ранним утром я встаю, чтобы вместе с ней поскрести палубу, а заодно выгадать момент, чтобы поговорить, пока нас никто не слышит.

Некоторое время мы трудимся молча. Рэйвн, возможно, по-своему меня зауважала после того, как увидела в бою, но отношения между нами по-прежнему прохладные. Ну хоть не ледяные, как раньше.

– Послезавтра мы будем на Двенадцатом, – наконец говорю я.

Рэйвн молчит, только начинает еще яростнее драить деревянную доску.