Книга Ты меня любишь, страница 30 – Кэролайн Кепнес

Это победа, и мне нужна была победа, а ты снова пишешь, делясь новостями, — ты сегодня идешь на стрижку. Я кладу телефон Меланды в карман (она же написала, Мэри Кей, что очень занята сборами в дорогу), и будет приятно наблюдать, как ты растешь, отвыкаешь от «старшей сестры», однако теперь настало время для самого сложного.

Надо встретиться с напавшей на меня лицом к лицу.

Спустившись, я не заглядываю в клетку, да и «Комната шепота» клеткой не задумывалась. Я стою перед монитором, а Меланда у меня за спиной, обзывает гребаным извращенцем, но ради тебя я должен вывести ее на свет. Она плюет в стекло, и «Комната шепота», оказывается, не звуконепроницаема, то есть я слышу каждое оскорбление в свой адрес.

— Гребаный педофил, психопат, социопат! Ты за это заплатишь, урод! Выпусти меня! Быстро!

Ха! Так дело не пойдет, Меланда, и я вздыхаю.

— Определяйся. Кто я? Как именно ты меня назовешь? Всеми тремя или только одним?

Сажусь в кресло и достаю карточки. Она учитель, я профессор и всю ночь не спал, составляя план урока. Она молотит кулаками по стеклу.

— Педофил!

Я вздыхаю и качаю головой.

— Неверно.

— Да пошел ты!

— Ну же, Меланда, ты гораздо умнее.

— Я все знаю, Джо. Знаю про пошлую книжку Буковски.

О том, что я рекомендовал Номи почитать Буковски, ты, наверное, рассказала Меланде по телефону — в сообщениях я этого не видел.

— Меланда, уж ты-то должна понимать, что в книгах Буковски прекрасно описана мужская подлость. Ты же преподаешь английский.

Часто заморгав, она отворачивается.

— К твоему сведению, я умею вычислять педофилов, а использовать мать, чтобы добраться до ребенка, — самый старый трюк.

— Думаю, из-за приложений для медитации ты стала параноиком.

— Ехидничай сколько влезет, милый. Я все видела. Ты чудовище. Ты педофил и скоро будешь гнить в тюрьме.

— Сменим тему, — говорю я и беру карточки. — В заметках на телефоне я нашел твой дневник.

— Нет, не смей!

Она колотит по стеклу, а я выбираю одну из любимых цитат.

— Дата: первое ноября. «МК звонит и ждет, что я тут же отвечу, как будто у меня других дел нет, но разве она отвечает на МОИ звонки? Не-а! Слишком занята своим семейством. Вот и наслаждайся одиночеством, мамаша!»

Она закрывает уши руками.

— Прекрати.

Выбираю другую карточку. Настоящая жемчужина.

— Дата: двадцать седьмое октября…

— Гребаный ты растлитель малолетних. Это личные заметки! У меня был ПМС.

Сохраняя самообладание, я продолжаю читать.

— «Иногда жалею, что не могу придушить ее собственными руками. МК так довольна собой, будто она первая в мире завела роман на работе. Займись семьей! Если б Номи была моей дочерью, я бы никогда… Ррррр! Какой пример ты подаешь ребенку! Хватит с ним флиртовать, шлюшка, не любит он тебя, не все парни на тебя тут же западают, и купи себе чертовы штаны! Где, блин, мои месячные?!»

— Брось, Джо. Тебе не понять. Женская дружба… непростая.

Я беру ее телефон и открываю переписку с Шеймусом.

— Значит, поэтому ты спьяну писала Шеймусу, мол, кто из нас лучше трахался в старшей школе? — Меланда плюет в меня, как будто я виноват в ее глупости, и я до сих пор не могу поверить, что ты переспала с Шеймусом; мне больно, очень больно, и я вздыхаю. — Я не осуждаю тебя, Меланда. Просто хочу помочь тебе увидеть, что иногда… ты тоже ошибаешься.

— Пошел ты, извращенец!

Я выбираю следующую карточку.

— Четвертое ноября. «Я бы давно перебралась в Миннеаполис, если б не Дури Кей. Ненавижу! Лучше б Номи жила со мной, угххх!» Дури Кей? Остроумно.

Она смотрит мне в глаза.

— Слушай, придурок, здесь больной на голову только ты. Это ты следил за Номи. Я видела.

— Знаешь, Меланда, — говорю я, — кое-что причиняет мне боль даже больше, чем саднящие ребра… — Она закатывает глаза — оживший смайлик из мессенджеров. — Я могу понять. Здесь нелегко быть одиноким. Черт, да тут повсюду только семьи. А мы с тобой… в меньшинстве. Ты пыталась делать добрые дела… И я тоже, но только ты решила, что если я неженат, значит, я ненормальный.

— И оказалась права. Ты педофил.

— Меланда, я не педофил. Однако, прочитав твои заметки, не могу не задаваться вопросом, что ты делала ночью в лесу…

— Ты больной. Я приглядывала за Номи.

— Ясно.

— Буковски, Вуди Аллен… Я сразу все поняла, а теперь стало очевидно. Я тебя вижу насквозь.

Беру следующую карточку.

— «Как приятно сообщить Дианн и Эйлин, что проект инкубатора теперь буду вести я одна. В этих девчонках столько показного самодовольства, кто-то просто должен щелкнуть их по носу. Они понятия не имеют, как тяжело быть женщиной в реальном мире!»

Она сидит, держа спину прямо, будто на голове у нее лежит книга.

— Ну, и что тут такого?

— Не чувствуешь лицемерия? «Женщины поддерживают женщин». А ты буквально уничтожила тех, кто тебя поддержал.

— Судить здесь надо не меня.

— Клеймишь меня педофилом. Напала на меня. А сама-то? Ненавидишь лучшую подругу и обманываешь своих сестер.

Она скрещивает руки на груди.

— Сколько бы ты ни пыжился, извращенец, тебе все равно не понять. Эйлин и Дианн еще студентки. Я не уничтожаю их труды. Они еще не имеют ни малейшего представления о том, как нелегко одинокой женщине выжить в школьной системе. Пусть попробуют каждый день ходить на работу, где тебя считают шлюхой только потому, что ты не замужем. И раз у тебя нет «личной жизни», значит, обязана вкалывать целыми днями. Словно быть незамужней — это психическое отклонение.

— Господи, Меланда, признай наконец: твои коллеги не правы, а ты заблуждалась насчет меня.

— Тогда открой дверь и выпусти меня. Докажи, что ты не хищник.

— Меланда, я хотел бы тебе доверять, правда. И все же я не приставал к Номи, а вот ты на меня напала, и это факт.

Она колотит по стеклу, и ей, пожалуй, больнее, чем мне.

— Отпусти меня! Сейчас же!

Ее телефон гудит у меня в кармане. Сообщение от тебя:

Когда летишь в Миннеаполис?! Я так рада за тебя!

Меланда опускает кулаки.

— Это Мэри Кей? — Теперь она дрожит и трясется, ее внушительный словарный запас сузился до одного слова. — Больной!

Я пишу ответ, потому что вы, девушки, всегда отвечаете.

Уезжаю через пару часов!

Меланда стучит в стекло. Уже не так сильно. Она снова учитель.